Врачеватель. Универсал

Прошел в палату и некоторое время придерживал дверь, но девушки остались в коридоре, а потом и вовсе их стук каблучков возвестил, что они ушли.

— Обиделись? — задала вопрос Лисицина и печально улыбнулась.

С кровати за мной со страхом наблюдает раненый. Диагностика показывает, что Макар испытывает нешуточную боль в ноге, но виду не подает. Яд по его организму и не думает распространяться, но кость не пытается срастись, как и не заживает входной канал от пули.

— Они не обязаны тут присутствовать, — я неопределенно ответил целительнице, мысленно попеняв компаньонке, что та морально отказалась меня поддержать.

Ничего, позже с Натали переговорю и выясню, из-за чего она так поступила. Ну, скорее всего отправилась успокаивать подругу и перемывать мне косточки. Как бы во время операции икать не начал.

— Ну-с, Макар, что вы решили? Хотите остаться калекой или как прежде бегать на своих двоих? — обратился я к рабочему.

— Доктор… — начал тот, но договорить ему не позволил, перебил:

— Я врачеватель, являюсь ректором университета, врачом меня не следует называть, подходы разные.

— Простите, господин ректор, не поймите неправильно, но ни в чем не виноват, — твердо ответил парень.

— Твоя аура эти слова не подтверждает, — спокойно сказал я. — Магический слепок пули, которую достал из тела императора и вовсе указывает на то, что ты приложил к покушению руку. Сумеешь объяснить или передать тебя имперским дознавателям? Догадываешься, как из тебя признание начнут выбивать? Не удивлюсь, что важных органов лишишься. Или самому применить кое-какие методы? Сам понимаешь, целительских клятв не давал, что ближнему не нанесу вреда. Хотя, — с хищным прищуром на раненого посмотрел, — тебе же и так известно, что дуэли проводил.

— Александр Иванович, так же нельзя! Мы людей лечим, а не калечим! — возмущенно заявила Лисицина, невольно встав на защиту парня.

Этого и добивался! Шаблон получается, когда играют в плохого и хорошего дознавателя, но для подозреваемого эту психологическую атаку сложно отбить. Не имей он такого стойкого иммунитета к магии, то попытался его разговорить с помощью руны правдивости. Но у Макара природные щиты и непонятно, как все пройдет. В том числе и поэтому нельзя его стражам императора отдавать. Погубят парня, но ничего не узнают.

— Я ни в чем не виноват, — произнес раненый. — Ни к бомбе, ни к стрелку никакого отношения не имею. Вам любой подтвердит, стрелял другой, и его княжич убил!

— И что с того? — хмыкнул я и взял в руки скальпель. — Лучше скажи, сколько тебе заплатили или что пообещали.

— Никто мне ничего не платил! — выкрикнул Макар, попытался приподняться, но от боли поморщился и рухнул на кровать.

— Значит идейный, — произнес я и медленно к парню направился, поигрывая хирургическим инструментом. — Что, если тебе ухо отрезать? Ты не переживай, волосы отрастишь, мало кто заметит, что такая часть тела отсутствует.

— Господин ректор! — попыталась заступить мне дорогу Оксана Игоревна.

— Отойди! — рыкнул на нее, вложив в голос магическое подчинение.

Целительница в сторону шарахнулась, хорошо хоть не перевернула столик с медицинскими инструментами. Еще и в это время в палату заглянула Мария, но поспешно вышла, увидев, как сестра ей рукой замахала.

— Не надо, — жалобно произнес Макар.

— Тогда говори! — жестко приказал я. — Как схожий яд оказался на острие шпаги штабс-капитана, с которым на дуэли бился⁈ Почему слепок твоей ауры на пуле, вытащенной из тела императора⁈

Не выдержал паренек такого напора. Стал сбивчиво рассказывать, глотая слова и с ужасом смотря на зажатый в моем кулаке скальпель. Дурачок, ему следовало догадаться, что блефую, если бы хотел пытать, то поступил иначе. В первую очередь из палаты удалил бы целительницу, а потом воздействовал ментально. Палачом никогда не был и не собираюсь. Впрочем, зарекаться тоже не возьмусь, в жизни всякое случается.

— Значит ты состоишь в тайном обществе за равноправие, — вздохнул я, — и являешься рядовым членом, которого используют втемную.

— Все так, вот вам крест! — воскликнул раненый и перекрестился.

— Что-то ты поздно о Боге вспомнил, — хмыкнул я. — Следовало думать, когда решался грех на душу брать. Твои коллеги ведь пострадали, сам и то ранен. Неужели не понял, что вас использовали? Если хочешь жить, то напряги память и вспомни, как яд появился.

— Его передал какой-то важный господин. У него еще трость интересная, набалдашник представляет собой полуголую девицу, — хрипло сказал Макар, подумал и добавил: — Больше ничего не знаю! А пули, признаю, через мои руки прошли, когда револьвер заряжал.

— Камни в глазах этой девицы одинакового цвета? — неожиданно задала вопрос целительница. — Сам выглядит лет на тридцать пять. Из кармашка жилетки свисает серебряная цепочка, на одном из пальцев перстень с голубоватым камнем.

— Да, все так, как вы описали! — закивал раненый. — Вы с этим господином знакомы?

— Возможно, — поморщилась госпожа Лисицина и на меня посмотрела: — Мир удивительно тесен, вы правы.