Врачеватель. Универсал

— Заночует в больнице, — покачала головой молодая женщина. — Мария знает о твоем визите, и что собираюсь открыться, — она закусила губу и постучала указательным пальцем по краю бокала: — Налей.

— Как скажешь, — подбадривающе улыбнулся и просьбу выполнил.

— До края, чего ты на дно-то плеснул! — попросила Оксана.

Не стал спорить, понимая, что ей не так-то просто решиться на откровенный разговор, который непонятно к чему приведет. Она точно боится моей реакции, но надеется на лучшее. Похоже, крайняя мера — соблазнение, именно для этого она в таком наряде и пытается флиртовать. Хм, получается у нее не очень хорошо, опыта мало, но попытки не оставляет. Все же, женщины по природе своей интуитивно знают, как себя с сильным полом вести. Когда следует глазками стрельнуть, незаметно поправить платье, чтобы вырез на бедре или груди бросился в глаза тому, к кому неровно дышат.

— Семь лет назад, будучи ученицей одного целителя, я по уши влюбилась. Он был старше меня на семь лет, красавец и балагур, блистал знаниями, говорил стихами, водил в ресторан и оказывал знаки внимания. Хотя, нет, это была не любовь, даже не влюбленность, а восхищение и в какой-то степени гордость, что выбор такого господина пал на меня. Правда, он меня научил одеваться и отводил в дамские салоны, где учили как держать губную помаду и убеждали, что удел женщины подчиняться, — начала рассказ хозяйка дома.

— Что за бред? — покачал я головой.

— Они очень убедительно выглядели, — криво усмехнулась Оксана. — Правда, когда тебе сулят злотые горы и говорят, что готовы носить на руках и сдувать пылинки, то поверишь и в еще большую чушь.

— Не все одинаковы, — возразил ей.

— Возможно, — не стала она со мной спорить, жестом попросив вновь наполнить бокал. — Прости, воспоминания нелегко даются, особенно, если сама во всем виновата.

— Это уже в прошлом, — попытался ее ободрить, но Лисицина отрицательно качнула головой:

— Не делай поспешные выводы, моя глупость оказалась еще более несусветной. Забыла уточнить, что действовала по собственно воле, хотя и под давлением отца с матерью. Очень им клан моего будущего жениха приглянулся, да и сам сумел пыль в глаза пустить, при этом в кармане ветер гулял. Нет, он умудрялся дарить подарки, но частенько за них мне приходилось расплачиваться, очень он был в такие моменты рассеян. То отойдет по каким-то делам, а лавка уже закрывается, то забудет чековую книжку, то еще какая-то причина возникнет. Разумеется, делал попытки деньги вернуть, да только так подводил, что отказывалась. И как оказалась такой слепой дурой? Всегда действовала рассудительно, подруг предостерегала, а сама попала.

— Что-то меня сомнения берут, — хмыкнул я, — не могла ты так измениться.

— В одночасье вся пелена спала, когда так называемый муженек пытался изнасиловать Мари на нашей с ним кровати, в моем родовом поместье. Подсвечником его приложила, связала и в ту же ночь отправилась в бега, — она искоса на меня взглянула и вновь выпила настойку.

— А почему в полицию не обратилась? — поинтересовался я.

— Там, где в начальниках его приятель является напарником по карточному столу и похождениям в дома удовольствий? — ответила вопросом на вопрос целительница. — Я же грех на душу взяла, оставила графа истекать кровью и не применила свое умение. Нет, он не умер, чему бы я оказалась рада, хотя и сдалась бы за убийство. Но этой твари, моему мужу, ничего-то не сделается. Он когда связанный очнулся, то такого мне наговорил, что не понимаю, почему не поседела. А вот убить его не смогла, он выставил какой-то темный щит, пожирающий мою силу и если бы Мария волоком меня из спальни не выволокла, то, скорее всего, там бы осталась.

— Получается, ты вышла замуж по собственной воле, но он оказался не тем, кем представлялся, — попытался подытожить.

— Да всегда он таким был, это в моих глазах являлся идеальным, — отмахнулась Оксана. — Меня подруги предупреждали, даже Мари и та что-то схожее говорила. Никого ни я, ни отец, ни мать слушать не желали. Как наваждение какое-то на нас обрушилось.

— Наваждение? — хмыкнул я, но развивать тему не стал. — Честно говоря, пока ничего не понимаю, чего так переживаешь. Подумаешь — замужество! Разведись и дело с концом.

— Сестра сразу отправится к нему, в том числе и я, по бумагам он наш опекун, который обязан заботиться до скончания наших дней. Батюшка с матушкой, вместе со мной подписали брачный договор, который, как женишок убеждал, защитит будущую жену ото всех неприятностей.

— Продала себя в рабство? — прищурился я, осознав к чему госпожа Лисицина ведет.