Врач-убийца

Лиорен разозлился, но сдержался, напомнив себе, что кельгиане при всем желании не умеют скрывать свои чувства. И он ответил так же открыто и честно:

– Я пришел сюда, чтобы понаблюдать, как работает Селдаль. Меня не интересуют ни ваши планы на будущее, ни то, каким способом вы намерены осуществлять эти планы. Последние отчеты от Креск-Сара поступили сегодня утром. Читая эти и предыдущие отчеты, я узнаю о ваших успехах в крайне скучном и излишне подробном изложении. Кроме того, мне известно, что материалы о вас собраны в файлы, конфиденциальность которых обеспечивается нашим отделением. Эти сведения не подлежат обсуждению ни с кем. Однако я могу сказать, что вы...

Речевая мембрана худларианина мгновенно завибрировала, и он проговорил:

– Лиорен, будьте осторожны. Если вы располагаете сведениями, распространять которые нельзя, пусть даже вам кажется, что запрет на их распространение неразумен, что он носит административный, а не лечебный характер, прошу вас, помните, что вы теперь снова практикант и что ваше, как и наше, будущее зависит от наших начальников. Мы должны их радовать, ну или хотя бы не огорчать непослушанием или нарушением субординации.

Тарзедт изо всех сил старается получить повышение, – поспешно продолжал худларианин, – и ее раздражает то, что она считает совершенно ненужной секретностью, – она хочет знать, каковы ее реальные шансы на повышение. Но ей совершенно не нужны никакие ободрительные слова, и еще ей не нужно, чтобы вы выболтали что-нибудь такое, из-за чего вас потом могут уволить. Как и другие слушатели медсестринских курсов, которые много говорили о вас, Тарзедт полагает, что способ решить вставшую перед вами ужасную проблему один, а именно – остаться в госпитале. Лиорен, – завершил свою речь худларианин, – следите за своим языком.

На миг речевые центры Лиорена под воздействием бурных эмоций просто-таки отказались функционировать. Оказывается, не все так уж ненавидят сотрудников Отделения Психологии. Да, но ему не следует забывать, что пришел-то он сюда собирать сведения о Селдале, и ему казалось, что наилучший способ добиться этого – сделать так, чтобы оба эти существа стали ему чем-то обязаны.

– Я как раз собирался сказать, – проговорил Лиорен, – что мне запрещено разглашать материалы, предназначенные для служебного пользования, независимо от того, что за сведения в них содержатся – касательно ли мыслительных процессов практикующейся медсестры, или глубокоуважаемого Старшего врача Креск-Сара...

Тарзедт издала непереводимый звук, однако неровная рябь на ее шерсти показала, как она относится к своему старшему преподавателю.

– Однако, – продолжал тарланин, – это не исключает обсуждения подобных вопросов между собой, не исключает того, что вы можете строить предположения о своем будущем поведении на основании поведения в прошлом и прежде всего – на основании знаний о том существе, от которого таковое будущее зависит. Можно было бы начать с такого факта: на протяжении многих лет Креск-Сар зарекомендовал себя как существо, всецело преданное работе, как существо скрупулезное и мелочное, профессионально бескомпромиссное и в личном общении крайне неприятное. Но как бы ни страдали его учащиеся в процессе обучения, какие бы ни испытывали эмоциональные неудобства, тем не менее они всегда выдерживали экзамены. Вероятно, из-за страха разочаровать Креск-Сара, не показав всех своих способностей, и к наибольшим переживаниям склонны как раз самые лучшие учащиеся. Вы должны также помнить о том, что Креск-Сар настолько сосредоточен на своей работе, что зачастую останавливает практикантов в неучебное время и принимается расспрашивать их об успехах. И понятно, какое впечатление может производить такой преподаватель на учащегося амбициозного, старательного: такой учащийся может лишить себя отдыха и даже еды – вот как сейчас вы, и все из-за амбиций.

Если вы сами взвесите все эти факторы, – добавил Лиорен, – вы поймете, что нашему гипотетическому практиканту волноваться абсолютно не о чем, а я гипотетически должен с вами согласиться.

– Лиорен, – проговорила Тарзедт, и шерсть ее заходила широкими, успокоенными волнами. – Ты нарушаешь или по крайней мере слишком вольно трактуешь принятые здесь правила. Амбициозность – да, я амбициозна, но не тупа, уж это точно. Я взяла с собой коробку с обедом. А вот этот, – и кельгианка ткнула одной из многочисленных лапок в сторону худларианина, – этот явился, а краску свою с собой не прихватил. Придется теперь раскланиваться и извиняться – вот уж не знаю, что это значит, – перед Старшей сестрой, чтобы она его пожалела и быстренько обрызгала, а то ведь до конца не высидит.

– Я всегда вежлив, и я всегда прошу прощения, – вздохнул худларианин, – в особенности я обязан так вести себя со Старшими сестрами, которым может надоесть голодающий ФРОБ, являющийся к ним в неурочное время с протянутым щупальцем. Меня, конечно, поругают, может быть, даже оскорбят, но никогда не откажут. В конце концов, упади оголодавший худларианин посреди чужой палаты – это ведь будет так негигиенично, правда?