Врач без комплексов

«Да, но торговать собственными детьми? — тормознула Женя полет своей буйной фантазии. — Да нет. Невозможно. Конечно, Синельников бабник, и даже Лену он не любил и не сильно горюет о ее смерти, но вот украсть и продать собственного ребенка? Нет. Чушь какая-то. А может, они с Леной вместе решили его продать? А всем соврали, что он умер?»

— Господи! Какой бред лезет мне в голову! — покачала головой Женя, усмехнувшись собственным безумным идеям. Но мысль посетить роддом и покопаться в личной жизни доктора Синельникова она не оставила.

— А, Евгения Викторовна! — поднимаясь Жене навстречу, как-то насмешливо грозно поприветствовала журналистку Светлана Игнатьевна. — А я вас ждала.

— Да что вы? — тут же напряглась Женя. Ох, чувствовала она недоброе, ох, чувствовала!

— Вы же небось по поводу приятельницы своей пожаловали? — все так же, чуть насмешливо и не очень дружелюбно уточнила акушерка, стоя перед девушкой, засунув руки в карманы. Словно воспитательница детского сада перед нашкодившим воспитанником. Сходство усиливалось наличием белого халата. В Женином детском саду именно так воспитатели и выглядели.

— Да, — робко проговорила Женя, испытывая необъяснимый дискомфорт.

— Садитесь, — кивнула ей на стул акушерка и сама грузно опустилась на место. — Так вот. Матвеева вас обманула, сказав, что ребенок умер.

— Как это? — встрепенулась возмущенно журналистка. — Да я же ее видела, на ней лица не было, она просто почернела от горя.

— Не исключаю, что ваша подруга просто не рассчитала свои силы, когда дала согласие на участие в такой программе, — строго кивнула Светлана Игнатьевна.

— В какой программе? — вытаращилась на нее еще более заинтригованная Женька.

— Суррогатного материнства. Ребенок, которого она вынашивала, принадлежал не ей. Точнее, биологическими родителями ребенка были другие люди, — уже другим, спокойным, без всякого вызова или насмешки тоном проговорила Светлана Игнатьевна.

— Как же так? Она такая счастливая ходила, когда беременная была, про ребенка рассказывала, про предстоящую свадьбу, и вообще. Я же ее у вас здесь в роддоме встретила, — пыталась осмыслить новость Женя.

— А до этого вы когда с ней последний раз виделись? — чуть склонив набок голову, спросила акушерка.

— Ну, на выпускном, наверное, — проговорила девушка, продолжая думать о своем. — Мы в одном классе учились.

— Вы столько лет не виделись, а тут такая встреча, к тому же каковы были шансы, что вы вновь встретитесь в ближайшее время? Может, ей похвастаться захотелось, а не пускаться в сложные объяснения, — предположила Светлана Игнатьевна.

— Да, но зачем было врать, что ребенок умер? — несогласно пожала плечами Женя.

— Ну, вероятно, встреча была неожиданной, ничего лучше в голову не пришло, к тому же, если она болезненно переживала разлуку с ребенком, это объяснение показалось ей наиболее реалистичным. Ведь для нее он действительно умер, да и вы наверняка, услышав такое, сразу же оставили ее в покое, — развела пухлыми крепкими руками акушерка.

— Ну да, — почти добавила про себя Женя. — Значит, ребенок жив, здоров и находится у собственных родителей, — заключила она. — А что это за люди?

— Ну, знаете! — фыркнула акушерка. — Вы что, и их решили навестить? Никак не угомонитесь?

— Нет, нет. Это я так, просто, — поспешила успокоить акушерку Женя, поняв, что перегнула палку. — Значит, Синельников не был отцом Лениного ребенка? — сама себя спросила девушка, но ответ получила от Светланы Игнатьевны: — Ну конечно. Просто он вел ее беременность, наверняка был в курсе суррогатного материнства и оказывал дополнительное внимание, поддерживал.

— Да, но матери-то она сказала, что он ее жених, — никак не могла успокоиться Женя. — Правда, та сразу поняла, что он Лену не очень сильно любит и жениться не собирается. Но ведь она и о смерти ребенка матери наврала.

— А вот это уже их личное дело. Откуда нам знать, какие там отношения в семье и зачем ваша подруга все это затеяла, — рассудительно заметила Светлана Игнатьевна, складывая перед собой кренделем руки, словно закругляя беседу.

В очередной раз Женя была сбита с толку странными поворотами в истории Лениной жизни. Точнее, очень коротенького ее отрезка, который тем не менее никак не давал ей покоя. А может, махнуть уже рукой на зигзаги чужой жизни и заняться собственной? Что, у нее проблем мало? Эфир вон на носу, Скрябин предложение сделал, а в ЗАГС не ведет. И с Платоном пора что-то делать. Женя села в машину и задумалась.

Суррогатное материнство. О нем она практически ничего не знала. Ну, кроме того, естественно, что некая женщина соглашается за приличное вознаграждение выносить чужого ребенка.