Вполне современные девочки

Во рту у меня пересохло, я вся дрожала. Я могла понять, что Генри хочет побыстрее распрощаться с Голливудом и студией, поехать назад в Даллас, постараться забыть Сесиллию и ее студию. И, конечно, он может быть снисходительным, далее если это влечет за собой потерю денег. Зачем вообще быть миллионером, если не позволить себе быть снисходительным?

— А что, если студия не будет приносить дохода? Встала ли она на ноги?

— А как мы начинали, Кэтти?

Мы оба знали ответ на этот вопрос, но все-таки я задала его.

— Мы приобретали увядающее или разорившееся предприятие за бесценок, затем вкладывали деньги, и это приносило успех.

— А что мы делали затем?

— Мы закрывали дыры, куда просачивались деньги.

— Точно, — сказал он, благодарный за мое участие.

— Но уверен ли ты, что студия действительно стоит 100 миллионов долларов на сегодняшний день? Проверил ли ты ее финансовое положение? Изучил ли ты счета? Смотрел ли бухгалтерские книги? Ты занимался этим всего два дня. Ты не смог понять всех лазеек, куда могут просачиваться деньги.

— Я не заглядывал далеко вперед и не вникал глубоко в дело. Я знаю ответы на эти вопросы, не заглядывая в бухгалтерские книги. А если ты подумаешь над этими вопросами пару секунд, ты тоже найдешь ответы.

Я подумала около минуты, а потом сказала:

— Генри выбросил на ветер большие деньги с фильмом «Любовь и предательство».

Джейсон с благодарностью посмотрел на меня:

— А сейчас подумай, что Генри еще сделал неправильно?

В этот раз мне пришлось думать минуту.

— Он пренебрег всей другой деятельностью студии, сосредоточившись только на Сесиллии: на ее фильме и карьере, влюбленный дурак.

Я была награждена широкой улыбкой Джейсона.

— Ты попала в самую точку.

Но цифры не давали мне покоя.

— Но ты смотрел в бухгалтерские книги?

— Конечно, нет. У меня совершенно не было на это времени. Я взглянул в них, но главным образом я полагался на слова Генри.

— Но без знания точных цифр лучше вообще не играть в эти игры.

Я все еще не могла прийти в себя. Может быть, Джейсон пропустил что-то важное. Ведь «Любовь, и предательство» все еще в производстве, уже больше года. И стоимость фильма была астрономической: 40–50 миллионов долларов. И за них тоже надо расплачиваться.

— Но ведь 40–50 миллионов — это все наше состояние.

— Совершенно не согласен.

Глаза у меня расширились. Как он не видел того, что было очевидно?

— А ты видел, на какой статье числятся расходы по производству этого фильма? Они, должно быть, числятся как имущество согласно будущей прибыли. Если фильм числится как имущество, то стоимость собственности уменьшается. И до того, как фильм будет продан, это единственное, что мы будем иметь. И что получается? Если студия стоит 100 миллионов долларов, а фильм 40–50 миллионов, студия проглотит эту прибыль. Так какова же реальная стоимость студии? Расчеты простые!

Джейсон в восхищении рассмеялся.

— Отлично, Кэтти. Ты получила пять с плюсом по финансовому анализу. Но дело в том, что «Любовь и предательство» не фигурирует в этих цифрах. Фильм вообще не входит в бухгалтерский учет. Все затраты на производство фильма оплачены лично Генри Шмидтом. Это его личные потери.

Я остолбенела.

— Как же так? Почему?

— Потому что Генри был уверен, что фильм никогда не будет завершен. Что он никогда не будет показан. Он мог просто зажечь спичку и уничтожить любой кадр снятого фильма, план съемок, сам сценарий.

«Ну, конечно, зачем быть миллионером, если не позволить себе такие фантазии и не осуществить месть. Бедная Сесиллия!»

Я была ошарашена силой чувств Генри. Месть стоила 40–50 миллионов долларов! «Ах, Сесиллия, как он любил тебя!» В этом была сила любви и ненависти Генри.

А у меня была еще одна попытка избежать неизбежного.

— Но деньги, которые нужно платить, 50 миллионов, — я все еще пыталась поймать его на удочку. — Как ты будешь платить их?

— Но ты же знаешь Генри. Стоит ему позвонить, и через минуту после моего окончательного ответа дело будет сделано, и студия станет нашей. Мне не нужно будет ничего подписывать, я могу ничего не платить до того момента, пока не смогу это сделать, то есть пока я не продам торговые центры. Когда я их продам, когда получу деньги, тогда и расплачусь. Джентльменское соглашение.

Да, они оба были джентльменами: мой Джейсон и Сесиллин Генри.

— Ах, наши замечательные торговые центры! Мы так старались их строить. Сколько сил вложено в их строительство!

— Но это же только кирпичи и камни, Кэтти.

Он ждал моего окончательного ответа. Я смотрела в его напряженные глаза, которые содержали окончательный вопрос. Неужели он не знал, что я последую за ним в ад и обратно? С тех давних пор, когда я была еще девочкой, а он мальчиком. Для меня он остался мальчиком, моим героем. И сердце подсказывало мне, хотя зеркало спорило с этим, что я осталась той же самой девочкой, все еще ослепленная и околдованная.

Я улыбнулась ему со слезами на глазах.

— Ты же знаешь, я никогда не скажу тебе: «Нет».

Ощутив, что это было искренне, он стиснул меня в объятиях.

— Но ты никогда не пожалела об этом, не так ли?

— Нет. Никогда!