Вполне достаточно

«Да неужели до сих пор?» — спросил я себя — «Надеюсь, больше я с ней не встречусь» — я пытался убедить себя в этом, хотя в тайне от самого себя надеялся на новую встречу.

Не знаю сколько я так бродил, но ноги жутко устали. Идти мне было попросту больше некуда, а потому я повернул домой.

В прихожей меня встретил привычный запах копоти. Странно, сколько квартиру не отмывай, этот чертов запах так никуда и не девается. Снег быстро таял, впитывался в пальто и падал на пол. Раздевшись, я сразу же прошел на кухню и отыскал бутылку с вином. Та оказалась почти пустой, не хватит для того, чтобы забыться. Я перерыл всю квартиру в поисках спиртного, но ничего не нашел. Я взглянул на часы, было уже одиннадцать.

— Черт! — крикнул я. — Надо было забрать бутылку у Кати.

Мне стало страшно. Паника овладевала мной все сильней. Пытаясь бороться с ней я ополоснул голову холодной водой. Только сейчас я вспомнил про вино, что Катя выплеснула на меня. Умывшись, я понял, что это не сильно помогло. В аптечке я отыскал снотворное, взял побольше, чтобы уснуть наверняка.

«Утро вечера мудренее» — повторял я про себя словно мантру.

Уснуть оказалось труднее, чем мне бы хотелось. Меня вдруг пробило в жар, пот стал течь ручьем, от чего футболка прилипла к телу, я стянул её с себя и бросил куда-то, но меня тут же стало знобить. Все тело трясло. Зуб на зуб не попадал. Ворочаясь, и то кутаясь поглубже в одеяло, то сдергивая его, я впал в полудрему.

На грани сна и яви снился какой-то бред. В какой-то момент казалось, подо мной хрустит сугроб, затем вдруг взвыл ветер, где-то засмеялась маленькая мисс Муссолини, цык-цык-цык, повторяла она и смеялась.

5

Пожар случился внезапно среди ночи. Забытая газовая конфорка и попытка закурить, и в результате полыхнуло. Я был в дальней комнате, а потому меня не зацепило. Проснувшись и поняв, что происходит, я быстро натянул штаны и побежал к выходной двери. Кухня и родительская комната уже были охвачены пламенем. Из-за дыма я почти ничего не видел, глаза слезились, а воздуха не хватало. Из комнаты родителей послышался истошный крик матери и визг нашей собаки. В нос ударил запах дыма и горелой плоти. Я стоял у двери в квартиру и смотрел как пламя медленно пробирается по деревянной мебели.

— Зачем нам все эти старые шкафы в квартире? — спрашивала мать отца.

— В суровые годы на дрова пойдут — отшучивался он.

Пожарные приехали быстро. Перекрыв во всем доме газ и управившись с огнем, они вынесли на улицу обгорелое нечто, что еще двигалось и хрипло дышало.

Это был наш пес, он протянул еще два часа. Почему нельзя было избавить его от мучений раньше, я не понимал. Хотя, с той ночи я вообще перестал что-либо понимать.

Вскоре началось разбирательство и я узнал про конфорку и вспомнил, что это я оставил её открытой. Я сказал, что я виноват, но суд решил, что это была случайность. Я даже наказания не понес.

На похороны пришло много людей. Все они хлопали меня по плечу и говорили «соболезную», причем совершенно искренне. Когда я говорил, что я виноват в пожаре, те лишь качали головами и повторяли «такое случается, такое случается».

Я проснулся. По щекам текли слезы. Я пытался остановить их, но они все текли и текли.

Я сидел в кровати и сквозь слезы осматривал комнату. В том пожаре она единственная уцелела, а в остальных комнатах сделали ремонт. С этим помогала бабушка, но от потрясения её здоровье тоже подкачало и через полгода после похорон родителей умерла и она. На похоронах бабушки я расстался с Катей.

— Хорошо — сказала она, почти не переменившись в лице, но через пару секунд закрыла ладонями лицо и тихо заплакала. Мне хотелось утешить её, обнять и сказать: «не переживай, все будет хорошо», но у меня не было права на такие слова. А потому я просто ушел.

Моим опекуном стал дедушка, с которым я увиделся в первый и последний раз, когда он приехал подтвердить опекунство. Нам с ним не о чем было разговаривать и он сразу же уехал. Так я погрузился в одиночество и самобичевание.

Слезы наконец прекратились. Я пошел в ванную и умылся. Захотелось выпить, но я решил повременить с этим. На кухне сделал себе крепкий черный кофе без сахара и вышел на балкон. Сюда, когда пожарные разрешили нам заходить в квартиру, мы с бабушкой перенесли все уцелевшие вещи. Их было немного, но кое-что все же осталось.

Я сел на табуретку, закурил и раскрыл одну из трех коробок.

Пыль поднялась в воздухе, заклубилась и вертелась в струйках сигаретного дыма. Я взглянул в окно. Утро было солнечным, на улице был плюс и все, что вчера намело, начинало таять. Сверху лежали какие-то ткани, та одежда матери, что была более-менее цела, внизу в коробке лежали книги — медицинские исследования, которые читали родители. Я отодвинул первую коробку и принялся за следующую.