Впервые. Записки ведущего конструктора

Королев никогда не говорил: «Я делаю ракету — остальное меня не касается». Он был участником всех ведущихся разработок. Конечно, это не значит, что он принимал непосредственное участие в проектировании всего необходимого для ракетно-космического комплекса, стоя за чертежной доской или рассчитывая что-то с линейкой в руках (одно время журналисты почему-то особенно любили так показывать главных конструкторов). Но он утверждал или отклонял подготовленные технические задания, технические характеристики всего, что разрабатывалось в смежных организациях. Ему, и никому другому, надлежало выносить окончательное решение по любому вопросу.

Официально Сергей Павлович не занимал должности, которая обязывала бы совершать его подобные действия. Он был главным конструктором, но не генеральным. Но все покорялись активности его позиций, прежде всего — наступательности. Все прекрасно знали, какой Королев великий мастер заинтересовать, увлечь, а если надо, то и заставить. Знали, что для этого у него есть необходимое оружие — от обаятельной улыбки и шутки до стиснутых в ниточку губ и жесткого взгляда почти черных глаз.

Проектный отдел нашего конструкторского бюро разделялся на две «конкурирующие» группы — «землян» и «лунян». «Земляне» продолжая дело, начатое ПС и Лайкой, проектировали новые спутники Земли, «луняне» пошли «лунной дорогой». Эта лунная дорога началась на листах ватмана в нашем конструкторском бюро.

Дерзок ум человека. Всего через год после достижения фантастической первой космической скорости 28 тысяч километров в час замахнуться на вторую космическую — те 40 тысяч километров в час, которые дадут возможность искусственному телу, созданному человеком, не только невесомо летать, кружась вокруг Земли искусственным спутником, но и порвать связь с Землей, уйти из ее «рук», покинуть ее. Обрести самостоятельность в планетной семье, стать ее полноправным членом, найти свою орбиту, свой период обращения. Не только поддаваться влиянию его величества Солнца, но и по всем законам небесной взаимности влиять на него. Стать планетой. Первой искусственной планетой. Дерзко? Дерзко!

Майские праздники 1958 года мне пришлось встречать на космодроме. Шла подготовка к пуску третьего спутника. Это была машина уже совсем иного класса, чем два первых спутника. Посудите сами: ПС весил 83 килограмма, спутник с Лайкой составил для ракеты нагрузку уже в 508 килограммов. И прав был Евгений Федорович, когда говорил, что у наших ракетчиков «есть еще немножко в заначке». Эта «заначка» составила ни много ни мало почти 800 килограммов! Третий спутник и удивил специалистов многих стран прежде всего своим весом — 1327 килограммов! Эти килограммы были отданы науке, и только науке. Исследования околоземного космического пространства были начаты широким фронтом.

Только перечисление начинавшихся научных экспериментов, приборов для них заняло бы не меньше, чем полстраницы. Подготовка спутника прошла без особых приключений, запуск был удачным. Космическая лаборатория начала нести свою вахту, опоясывая Землю эллиптическими орбитами, забираясь на высоту 1800 километров и возвращаясь ближе к Земле каждые 106 минут. Эти всегда приятные для нашего брата сообщения, дополненные еще и тем, что научная аппаратура и системы спутника в норме, как бы подводили итог нашей работы на космодроме. Короче, больше нам здесь оставаться было незачем.

И вот родное КБ.

— Слушай, ты что делаешь? — в телефонной трубке голос Михаила Степановича.

— Что делаю? Как что делаю? Что может делать человек, вчера прилетевший с космодрома? С товарищами впечатлениями делюсь. Про тюльпаны рассказываю. Первый раз их такую уйму видал. Знаешь, смотришь с самолета — словно красная краска по земле разлита. Красота!

— Может, про красоту потом, а? Поговорить надо, зайди.

— А что это ты меня приглашаешь? Я теперь не твой подчиненный. Сам бы мог прийти…

— Ну и трепач же ты, — беззлобно буркнул в трубку Михаил Степанович. — Правда, поговорить нужно. Забеги.

Через пять минут я был у него в комнате:

— Ну, здорово, ведущий номер «раз»! Как вы тут без нас жили?

— Да мы-то тут вкалываем в полную силу. Пока вы там с третьим на космодроме ковырялись, мы Луной начали заниматься…

— То-то я и смотрю, народу вроде бы меньше стало. Уж не успели ли на Луну поулетать?

— Слушай, ты можешь серьезно разговаривать или нет?

— Ну, могу, могу. О Луне там и Королев и Бушуев говорили. А тебя что, тоже к ней пристегнули?

— Главный велел мне новой ступенью заниматься. К Луне на том, что есть, не поедешь. Вот смотри-ка, — и Михаил, достав из внутреннего кармана пиджака несколько листков бумаги, протянул их мне.

Смотрю — почерк Сергея Павловича: «С. С. Посылаю Вам „заметки“. Прошу Вас через два дня, возможно, раньше…»

Прочитав первую фразу, я посмотрел на Михаила.

— Что смотришь? Читай дальше. Это он Сергею Семеновичу прислал (Сергей Семенович был у Константина Давыдовича начальником ракетного отдела. — А. И.), а он дал мне познакомиться.

Я стал читать дальше: