Впервые. Записки ведущего конструктора

Очень умные радиотелеметрические системы были разработаны в конструкторском бюро, которым руководил Василий Федорович, в те годы еще совсем молодой ученый. Меня с ним связывало давнее знакомство, начавшееся довольно необычно. Сразу после войны учиться мне не удалось: начал работать и только через несколько лет поступил в институт. Василий Федорович возглавлял там одну из кафедр, и познакомиться мне с ним довелось на приемном собеседовании. Я собеседником остался доволен, но вот доволен ли был он? Кроме преподавательской работы Василий Федорович занимался и другой — руководил группой конструкторов, разрабатывавших радиотелеметрические системы для разных целей, в том числе и для наших ракет. И я надеялся, что на этой почве между нами должно установиться неплохое взаимопонимание.

Шли семестры, мелькали сессии. И вот на одном из экзаменов по предмету, который читал Василий Федорович, мне достался вопрос «Разрывная трактовка работы блокинг-генератора». Радиотехники знают, что такое блокинг. Понять, как он работает, можно, но теоретически объяснить — трудновато: по крайней мере, так считали мы, студенты. «Разрывная трактовка», как кто-то нам сказал, была детищем Василия Федоровича, это был его конек, но конек, скажу прямо, норовистый: многие вылетали из его седла. Прочитав в билете вопрос, я почувствовал, что лежу на земле, а над головой моей занесено блокингованное копыто. Дальнейший ход событий подтвердил мои наихудшие предчувствия: в зачетной ведомости четко и жирно была выведена двойка.

О, как я был обижен! На Василия Федоровича! На весь белый свет! На себя! И еще черт знает на кого! Нет, надо же, коллеги, можно сказать, соратники, и вдруг — двойка! Частенько уже потом, при встречах с Василием Федоровичем, вспоминался этот случай, стоивший мне диплома с отличием.

Бывало так: звонит он, например, по телефону и просит не жаловаться Сергею Павловичу на то, что его товарищи вовремя не смогут привезти нам какие-нибудь приборы, или не обращать внимания на какие-то там лишние полкило по сравнению с согласованным весом.

— Нет, уважаемый Василий Федорович, — отвечаю я официальным тоном, — согласиться с вашим предложением мы не можем!

— Ну, послушай, ну, будь же человеком!

— Что, что? Плохо слышу! Алло! Алло!

— Я тебя прекрасно слышу!

— Ах, прекрасно слышишь? Замечательно! — и я переходил на зловещий свистяще-шипящий тон. — А не помните ли вы, уважаемый Василий Федорович, как однажды зарезали на экзаменах человека? А? И он поклялся мстить вам! По законам кровной мести! Вендетта!

— Пошел к черту! Я же с тобой серьезно говорю.

— И я, уважаемый Василий Федорович, серьезно. Очень серьезно. Признайтесь, что в те доисторические времена вы допустили колоссальную ошибку!

— Ну, признаюсь, признаюсь, дьявол с тобой!

— Вот так-то! Ладно, будем считать, что договорились!

Присутствовавшие при подобных диалогах обычно покатывались со смеху…

Но вернемся ко второму спутнику. Итак, нужна была телеметрия. Имеющиеся в нашем распоряжении ракетные приборы не были рассчитаны на длительную работу, да еще в условиях космического вакуума. В герметичном контейнере-шарике свободного места не было. Телеметрию можно было установить только на ракете — так сказать, самостоятельно.

На одном из совещаний у Сергея Павловича главные конструкторы, его коллеги, обсудив состояние дел, подошли к вопросу о телеметрических измерениях. В кабинете стало тихо. Предложений не было. Минуты шли. Люди молчали.

— Так и будем молчать? Что же делать с телеметрическими измерениями? — не поднимая головы, тихо спросил Сергей Павлович.

— Позвольте мне, Сергей Павлович, — поднялся Василий Федорович. — У нас есть приборы, которые подойдут по всем параметрам, но они недостаточно герметичны. Мы беремся, если нам помогут, в самый короткий срок сделать то, что нужно.

Скажу честно, некоторые посмотрели на Василия Федоровича так, как смотрят или на сумасшедшего, или, по крайней мере, на несерьезного человека. Обычно на всю «теорию» и «практику» при установке на ракету какой-нибудь новой системы требовалось времени, ну, по крайней мере, раз в 20–30 больше, чем было сейчас.

Послышались весьма скептические замечания. Сергей Павлович, внимательно слушая, молчал. Василия Федоровича никто не поддержал. Сомнений же было высказано достаточно.

— А знаете, я, пожалуй, с предложением Василия Федоровича соглашусь! — наконец сказал Сергей Павлович. — Мне оно нравится, черт возьми! В нашем деле надо уметь идти на риск! Да, собственно говоря, риск-то не очень и большим может быть. Ну неужели мы не поможем обеспечить нужную герметичность? Слушайте, я предлагаю согласиться. Давайте так и решим. А ты, Василий, после совещания останься. Мы с тобой обсудим кое-что.

Через три дня герметизация приборов была проверена в барокамере. Результаты оказались хорошими, и телеметрическая система для второго спутника появилась в срок.