В двушке было не протолкнуться, глянув на смеющегося Лёху, я отправился домой. Покойся с миром, светлый человек!
Глава 28
Хлеб наш насущный
Если бы не Олег, согласившийся меня подменить на торговой точке, я никак не успел бы к приемным часам и с Владом не поговорил бы. А так, нажарив для него окорочков и сложив их в банку, ждал в под дверью пульмонологии недалеко от лестничной клетки, провожая взглядом посетителей, выходящих из отделения.
Наконец меня пригласила молоденькая медсестричка, похожа на рыженькую морскую свинку.
Влад ждал возле сестринского поста, разглядывая вручную нарисованный на ватмане плакат о профилактике вирусных инфекций. Пост оккупировали практикантки, студентки медучилища, одна рисовала что-то про СПИД, две другие наблюдали. Увидев меня, Влад улыбнулся и кивнул на плакат:
— Видишь, как Оля рисует. Зачем в медучилище пошла, когда такой талант?
Девушка поправила старомодные очки, посмотрела на него влюбленными глазами и зарделась.
Стало жаль ее. Вспомнился Борис, которого отец готовил стать ментом, потом — Наташка, и жутко захотелось домой, к друзьям, в свою кровать.
Влад выглядел бодрым и довольным жизнью, его состояние выдавали только темные круги под глазами. Он кивнул в сторону двери.
— Выйдем в коридор? Тут очень людно.
Я молча кивнул, и мы направились прочь из отделения, наполненного кашлем, как ад — стонами грешников. Так и подмывало отругать Влада за пренебрежение здоровьем, но я смолчал, потому что это выглядело бы странным: подросток отчитывает взрослого дядьку! Где такое видано!
Тем более, я не знал, как повел бы себя на месте Влада: крыши над головой нет, денег нет, на работу не берут, потому что сиделец, то у одного приятеля перекантуется, то у другого — не жизнь, а мечта…
— Слушай, Влад, а тебе хоть есть где ночевать? — озвучил я внезапную догадку.
Он отвел глаза и сказал:
— Есть.
— Врешь ведь.
Влад усмехнулся и раскинул руки.
— Неделю тут поживу, потом разберусь.
— Ясно, — вздохнул я.
Выходит, что Влад бомж. Вот ведь как у нас устроено: учреждение, которое призвано направлять на путь истинный людей, которые с него сбились, калечит, ставит клеймо, которое закрывает все пути и оставляет один: воровать, грабить, обманывать. А ведь Влад и правда не разбойник, обычный, я бы даже сказал, хороший парень, угодивший за решетку по глупости. И сколько их таких!
— Спасибо, что передал деньги, — сказал я, вытащил тормозок. — С гарниром, дед сказал, проблем в больнице нет, это мясо. Точнее курица. И вот держи витамины.
— Это тебе спасибо. — Влад взял банку с едой, упаковку витаминов, виноград, груши и орехи, потер переносицу. — Мог ведь просто забить, кто я тебе такой? Знаешь что, ты слишком добрый, нельзя таким быть.
— А каким нужно? — совершенно искренне поинтересовался я
— Ну-у, нельзя жить себе в ущерб.
— Предлагаешь о тебе забыть? Получить свое и — барахтайся, как знаешь?
Влад сморщил нос и почесал в затылке, перевел на меня взгляд, в котором не читалось понимания. Я продолжил:
— Ты считаешь, что быть человеком — это себе в ущерб? Ну смотри. Пару дней назад произошло недоразумение между друзьями, они поссорились, все ополчились на одного. Я потратил целых полчаса, чтобы их помирить. Мог бы просто забить, да. Но сегодня парень, которому я помог, согласился меня подменить на торговой точке. И это если не брать в расчет ценности общечеловеческие. Мало того, если вдруг я попаду в беду. Велика вероятность, что он мне поможет.
— А если нет? Если не поможет? — не сдавался Влад.
— Значит, такова судьба. Но даже при таком раскладе выходит, что я выиграл. Видя, что тебе нужны деньги и предположив, что ты хороший человек, я предложил тебе работу, и ты не кинул меня, когда мог. Жил-был пропойца, я обошелся с ним по-человечески, и теперь у нас совместный бизнес, человек больше не пьет. Да масса примеров! Вероятность того, что кинут, есть всегда, но она минимальна, просто не надо держать рядом гнид.
Мы помолчали немного, и я сказал:
— Люди запоминают добро. И если уж переходить в плоскость общечеловеческого, представь, что будет, если каждый будет делать так, как я сказал — не отдавать последнее себе в ущерб, а просто протягивать руку тем, кому это нужно. Представь, как хорошо и комфортно станет жить!
Это не я говорил, это во мне восстал опыт взрослого, и Влад косился странно, у него трещал шаблон от прописных истин, которые толкает бестолковый подросток. Он не находил слов, да и не собирался со мной спорить.
— Честным, выходит, быть выгодно, — задумался Влад. — Хм-м.
Наверное, он-таки подумывал смыться с деньгами, сделал выбор, поступил честно и дивится, чем это обернулось.
— Пока это неочевидно, у нас — как на диком западе, — сказал я. — Плюс пропаганда, что говном быть круто. Но даже сейчас — неочевидно, но ощутимо, если делать по-другому. Раньше я был другим, всех подозревал, искал врагов там, где их нет. Теперь научился врагов делать друзьями.
Влад закашлялся, потер грудину и сменил тему:
— Сил, блин, нет совсем. К вечеру температура поднимается. Но говорят, надо ходить, дышать.