Вперед в прошлое 6

Этот город я не узнал. Невысокие холмы, ступени, просторные улицы, аллея фонтанов, куда лезут дети, отгоняемые родителями. Лето, жара. Бездомные собаки вывалили языки в тени, птицы попрятались.

Красивый город с невысокой застройкой, где современные здания соседствуют со старинными.

А дальше все, как всегда: инверсионный след, помехи по экрану, и клавиатура не работает.

Теперь дата грядущей войны сместилась на первое августа две тысячи двадцать седьмого года.

Открыв глаза и уняв колотящееся сердце, я перевел взгляд на предрассветную серость, просачивающуюся в комнату, посмотрел на спящего брата, положившего ладонь под щеку. Мерный шелест намекал, что начался дождь, ставя жирную и влажную точку на беззаботных теплых деньках. Подтверждая мои мысли, громыхнуло, сверкнула молния-вспышка.

Все непременно будет хорошо. По крайней мере до первого августа двадцать седьмого года. А дальше я постараюсь сдвинуть эту дату так, чтобы мы не дожили до катастрофы. И наши дети не дожили. За четыре месяца я передвинул катастрофу на год. Выходит, за всю мою жизнь получится примерно на девяносто лет?

Как же хотелось, чтобы угроза вообще перестала над нами нависать! Поворочавшись немного, я все-таки снова уснул, но как будто бы сразу же задребезжал будильник.

Вставай! Новый день, новые цели и свершения!

Глава 2 Новая жертва

— Ну что, начинаем? — спросила Джусиха, расхаживающая вдоль доски туда-сюда. — Семь человек отвечает устно, остальные после урока сдают тетради со своими стихами. Творческое задания оценивается следующим образом: первая оценка — за грамотность, вторая — за творческий подход.

Людмила Кировна остановилась возле учительского стола, глянула в журнал.

— Отвечать пойдет… — Она подняла голову, окинула всех тяжелым взглядом, и ученики замерли, втянули головы — мало кому хотелось читать свой стих. — Так я и знала! Лес поднятых рук! Отвечать пойдет… — Еще театральная пауза. — Желткова!

Любка поднялась. С галерки донеслись смешки, Барик и Чума зашептались. Вскрикнул Карась — видимо, они его ткнули ручкой с спину, недовольные тем, что он пересел к Пляму.

— Готова? — спросила Джусиха.

— Да, — кивнула Люба, взяла тетрадь, открыла рот, но учительница ее перебила:

— Выходи к доске и декламируй.

Любка вышла, как на заклание, с тетрадкой в руке. Зачем вызывать к доске? Для таких, как Минаев или Ниженко, это пытка. Или Джусиха просто нас так ненавидит, что издевается всеми возможными способами? Вряд ли она ставит целью закалить наш дух

— Настала осень, дождь пошел, и дети в школу.

Баранова засмеялась теперь уже в открытую. Джусиха прокомментировала:

— Классика, да, дождь пошел в школу. Давай дальше.

Покрывшись красными пятнами, Желткова заозиралась, не понимая, чего смешного сказала, глянула в тетрадь и продолжила:

— И стало холодно утрами, а по ночам совсем мороз, и птицы стаями летают, грибы мы будем собирать.

— А наизусть выучить четыре строчки — не судьба? — проворчала Джусиха. — Я так поняла, это все?

Люба кивнула, теребя тетрадь в прозрачной обложке.

— Садись, «три» с натяжкой.

Стало обидно за Желткову: ей понадобилось гораздо больше сил, чтобы сочинить этот убогий стих. И вместо похвалы она получила порцию презрения. Надо потом сказать, какая она молодец, Джусиха-то может пока не знать, что интеллектуальные способности Любы ограничены.

— Гайчук! — объявила Джусиха и впилась взглядом в Сашу. — К доске. Готова?

Подруга тоже покраснела, сутулясь, вышла к доске и принялась зачитывать литературную жертву нашей вчерашней игры в рифмы:

— Зима на севере прекрасна, ну а у нас она ужасна. — От отвращения у нее аж щека дернулась. — Идут дожди и ветер дует, норд-ост бывает, что лютует. Солнца нету много дней, бывает, и по нему душа моя скучает.

Гаечка была не просто красной — пунцовой. Она стеснялась вслух произносить такие поганые стихи, когда знает, как надо правильно и красиво.

Или мне показалось, или на лице Джусихи читалось разочарование. Выходит, она подозревала Гаечку и рассчитывала сейчас ее разоблачить.

— Тут хоть рифма есть и ритм выдержан. Но сильно мало. «Четыре».

Затем она вызвала весь наш ряд, разбавив нас Памфиловым, который оказался не готов и получил «лебедя». Я тоже получил «четверку», а последней довелось отвечать Анечке Ниженко, нашей скромнице и тихой троечнице. Вцепившись в свою юбку, она прошептала:

— Лес за дымкой тумана, город скрыт за рекой, сумрак лег на поляну, дремлет тихо, с тоской. Гладь зеркальная в речке воцарилась сейчас, а у нас на крылечке все темней час от час.

Вот теперь Джусиха просияла, и не от того, что услышала приличный стих — она решила, что нашла диверсанта, и бедная Анечка еще не знает, как попала. Джусиха ее со свету сживет. И, по сути, из-за Саши, которая тоже еще не поняла, что невольно подставила подругу.

— По-моему, отлично, — сказал я.

Джусиха ехидно улыбнулась и проговорила:

— Аня, как ты думаешь, что такое погодные явления? Сумрак? Я жду ответ.

Ниженко отвела взгляд, побледнела и уронила:

— Туман.