Вперед в прошлое 4

На нас среагировали собаки, и поднялся настоящий собачий ор. Зимой большая часть из них станет не нужна хозяевам, выйдет на промысел, и появляться тут будет опасно.

На собачий лай тотчас среагировал старый сторож, который в мае меня чуть своим алабаям не скормил — я помахал ему и поздоровался, представил деда, а у поворота на дорожку, ведущую на склон холма, где была наша дача, мимо нас проехал толстый мальчик на велике. Мальчик, которого мы дразнил Бирючим Островом. Взрослый я не помнил его имени, но я нынешний вспомнил, бросил ему в спину:

— Привет, Тим!

Мальчик ударил по тормозам, взметнув пыль, и колыхнулся весь, спрыгнул с велика, всмотрелся в мое лицо, тряхнул розовыми щеками.

— Пашка, ты, что ли?

Голос у него был противным, гундосо-писклявым. Толстяк спешился, подошел ко мне, и чувствовалось, что ему хочется пощупать мое лицо, впалые щеки — не кажется ли. Я ведь тоже был пухлым, правда не до такой степени, у него брюхо аж из-по футболки лезет.

— Ага, это я. А это мой дедушка, знакомься.

Дед представился, пожал руку — Тимофей аж взмок, изображая солидность, и обратился ко мне:

— Офигеть, тебя не узнать. Вы дачу продали, что ли? — спросил он. — Не приходите что-то. Тут без вас мне совсем тоска. Там на ручье взрослые бассейн выкопали. Хошь, покажу, там даже рыба плавает.

Я мотнул головой.

— Не, мне некогда.

Тимофей потух, кажется, аж глаза увлажнились. Как сложится его судьба, я не знал. Они с бабушкой через два года просто перестанут приезжать.

В той жизни я презирал этого розового нескладного поросеночка. Презирал за то, что он терпит тычки и затрещины, и любое унижение готов стерпеть, лишь бы с ним дружили. Теперь же мне было жаль закормленного бабушкиным пирожками и зацелованного в задницу паренька. Потому что никто не видел в нем паренька — все видели просто гору жира, которая смешно вибрирует, если ее пнуть. Даже велик у него был не пацанский, без рамы.

— Хочешь похудеть? — спросил я.

— Ага! — потряс он щеками.

— Приходи завтра в полседьмого к моему дому, пойдем на тренировку. Будем отжиматься, боксировать. Сразу говорю: будет сложно. Но ты видишь эффект, да?

— Меня бабушка не отпустит, — проныл он, понурившись.

— Ну нет так нет, — пожал плечами я и направился по дорожке вверх, к нашей даче.

Экскурсия заняла минут десять. Дед, познакомься, вот абрикос-краснощечка, плоды которого ты продавал. А вот смородина. Хочешь, покажу, как доить куст? Вон наша картошка, и скоро нам предстоит ее эксгумировать. Там помидоры. Огурцы тут плохо родят, и мы их не выращиваем. Вот тот самый сарай, где полегли цыплята.

Закрыв калитку, мы пошли назад, и я увидел Тимофея, поджидающего нас на перекрестке.

— Я приду! — крикнул он, сообразив, что замечен.

— Дай прокатиться! — отозвался я, сбегая по склону.

Тимофей с радостью уступил мне велик. Ну и что, что без рамы! Хоть вспомню, как это, мне ж предстоит мопед! Я развил бешеную скорость — аж в ушах засвистело. Пролетел улицу насквозь, разгоняя воробьев, купавшихся в пыли. Покатил в обратную сторону. Развернулся, неспешно приехал и вернул велик Тиму.

— Спасибо. Мы тебя ждем. Только это… хватит обжираться и готовься трудиться!

Тим кивнул, с тоской проводил меня взглядом.

— Кто у вас тренер? — спросил дед.

Пожалуй, сегодня я его достаточно удивил рассуждениями, потому ответил:

— Да как-то сами.

— Что ж вы сами натренируете? Давай я проведу, и разомнусь заодно.

Ого, дед-то у меня с сюрпризами!

— О, круто. А ты боксер? Или ММА? Или каратэ какое?

— Ушу, направление саньда, у меня коричневый пояс. Я, конечно, уже не великий боец — возраст вносит коррективы, да и заниматься стал уже зрелым, когда в Москву переехал. Но мне есть что рассказать и чему научить.

— Так это ж танцы…

Дед снисходительно улыбнулся.

— Ну, потанцуете. Кто выживет — молодец. Заодно и узнаете, чем отличается таолу от саньда.

В восточные единоборства я не вникал, слышал от армейцев, что эффективности в уличной драке — ноль. Но, во-первых, каждый кулик свое болото хвалит, во-вторых, даже если практической пользы не будет, мы разнообразим физическую подготовку, и от шаолиньства все будут в восторге, особенно младшие.

Ну а если толстяк Тим пожалует, в чем я сомневаюсь, ему такая нагрузка будет в самый раз.

— Авансом спасибо! Вот это будет круто!

Но главное «круто» не в этом, а в том, что дед получит целую толпу мальчишек, с которыми можно делиться опытом. Пусть они не заменят сына, но здорово отвлекут и разнообразят его жизнь, послужат той самой апельсиновой шкуркой.

— Идем домой? — предложил дед и невесело улыбнулся. — Надеюсь, Оля не прогонит.

Когда мы вернулись, уже начались сумерки. Мама успокоилась и хлопотала на кухне, Наташка ей помогала, Борис рисовал. Масляков в телевизоре объявлял очередной конкурс моей пустой кровати.

Раньше это фоновое бормотание казалось нормальным, только теперь я понял, что оно бесит и создает звуковое загрязнение, потому я подошел и выключил телек — он благодарно затрещал, остывая. Никто и не заметил перемен.