Вперед в прошлое 3

В идеале бы завалить самого Алексиса, но, думаю, подобраться к нему будет непросто, а снайперки-то нет. Обрез — оружие ближнего боя.

Домой мы поехали с Борисом на автобусе. Я вышел на остановке Ильи, сказав, что заночую у него, Борис отправился к нам. Было десять часов вечера, Димоны уже покинули боевой пост, и я поднялся на пятый этаж, позвонил в дверь Илюхиной квартиры.

Открыл мне Илья, его родители еще не вернулись. Глянув на мое лицо, он понял, что дела плохи. Я молча разулся, прошел в кухню, сел, подперев голову, и сказал:

— Менты ничего не хотят делать. Девочек и правда отбирают на продажу в бордель. И я не знаю, что дальше.

— Так… Может, моего отца подключить? Он поднимет общественность…

— Нет следов, — проговорил я. — Непонятно, где девочки. Обвинять некого и не в чем. Жуков типа ни в чем не виновен. Это будет поклеп на честного человека.

Эх, будь Илья взрослым, мы бы справились без проблем…

Был бы у меня хотя бы мотик!

— Так давай соберемся и…

— И что? Кому мы что предъявим? Я не знаю, что делать, и мне от этого хреново, очень хреново.

На самом деле я отлично знал. Только нужно выведать место, где находятся девочки, и я рассчитывал на вольную или невольную помощь Лены Костаки. Либо же надо поехать в Горлинку и побеседовать с Жуковым.

Илья заходил по комнате вперед-назад, почесал голову…

Плешь! Если не получится с Жуковым, то можно попробовать допросить сутенера, эта сука точно в курсе, кто занимается похищением девочек, потому его девок никто и не трогал.

— И все-таки соберемся… — заладил Илья, пылая гневом праведным.

Я мотнул головой:

— И пойдем на головорезов с голой жопой?

— Ты не понимаешь! Поднимем шумиху и… — заладил Илья.

— Эти люди расстреляли Семецкого. Закроют нас в подвале, девочек перевезут или, того хуже, убьют…

— Но нельзя ведь просто смириться! Я не смогу!

— Никто не сможет.

— Если их не остановить, это будет продолжаться.

— Конечно, — кивнул я.

— А что твой отец?

— Ему пригрозили расправой, и он слился. Установка отпустить Жукова поступила сверху.

Илья потер лоб.

— Я спрошу у своего отца, что можно сделать. У него куча знакомых журналистов.

— Нам нужно знать место, — сказал я, вставая. — Это для начала.

— Ты куда? — встревожился Илья.

— К своим шпионам, — соврал я. — Пройдусь, подумаю. Реально мне хреново.

— И мне. Я-то думал… мы все думали, что преступник пойман, а их целая мафия! Я теперь не усну.

— Я тем более. Правда, мне лучше уйти. Буду держать тебя в курсе.

— Погоди.

Илья обнял меня, похлопав по спине, и сказал, будто знал, что я собрался сделать:

— Удачи, друг.

Да уж, удача мне понадобится. Вся моя задумка будет строиться на удаче. Но сперва надо успеть к бабушке за дробовиком или обрезом, а последний автобус в Васильевку идет в одиннадцать. Наш же вот-вот отправится.

И тут я понял, что упустил важное. Отстранился, заглянул в лицо Ильи и сказал:

— У меня к тебе будет огромная просьба. Я не пойду домой. Я попытаюсь кое-что разведать, но надо, чтобы мои не волновались и не искали меня. Потому, если спросят, скажи, что я ночевал у тебя, а потом поехал по делам. По каким — не стал распространяться…

Илья тяжело вздохнул.

— Что ты собираешься сделать? — спросил он.

— Пройдусь по своим бродяжкам, — повторил я. — Кое-что разузнать. Есть подозрение, что один человек немного в курсе происходящего.

— Я с тобой! — вызвался Илья.

— Бездомные тебя не знают и будут шугаться.

Ну не говорить же ему, что это опасно?!

Друг погрустнел и пожаловался:

— Невыносимо тут сидеть и ничего не делать!

— Ты проконтролируй, чтобы отец сменил замок на подвале. Эта операция полностью на тебе. Базу нам потерять нельзя.

Он кивнул, еще раз пожелал удачи и отпустил меня.

Итак, сперва — к бабушке за дробовиком, благо знаю, где он хранится, в отличие от своего обреза, потом — в Горлинку. Адреса Жукова я не знаю, но село это крошечное, там всего домов пятьдесят, самый богатый найти будет несложно. Еще плюс, что находится Горлинка недалеко от Васильевки, километрах в пяти. Что дальше — сориентируюсь на месте. В идеале — допрошу ублюдка и пристрелю. Рожу, конечно, надо замотать, иначе всерьез он меня не воспримет, и придется его сразу валить. Есть только одна деталь: я не киллер. Одно дело стрелять по врагам в окопе, другое — убить безоружного. Да, внутренний враг хуже внешнего, но… Но.

В Васильевку я ехал в почти пустом автобусе. Пассажиров было трое: я, выпивший пожилой мужчина, клюющий носом, и толстая тетка, занявшая сразу два сиденья.

Вышел я последним. Автобус сразу же развернулся и поехал назад. Деревенская ночь пахла лесом, нагретой травой, звенела сверчками, вдалеке перегавкивались шавки. Теплая мирная ночь. А моя мирная жизнь, похоже, закончилась. Война нашла меня и здесь.

Свет в окнах бабушкиного дома уже не горел. Значит, все спят. Я перемахнул через забор, почесал за ухом Боцмана, кинувшегося меня встречать. На всякий случай подергал дверь дома — все-таки закрыта.