Вперед в прошлое 2

Я опять присвистнул, в этот раз — восторженно. Вот что возить надо! Себестоимость килограмма — двести пятьдесят рублей! Наценка 500 %! Фантастика! У меня аж пульс участился. А я, чтобы две тысячи заработать, весь день ставриду таскал.

Хотя, если учесть, сколько мучений претерпевают люди, чтобы доставить сюда товар, не так уж и дорого. А вот и черешня, надо полагать, украинская. Мелкая, гораздо мельче нашей, почти черная. Указав на нее, я спросил:

— Почем?

— Семьсот, — почти без акцента ответила торговка, похожая на Солоху из фильма, — три килограмма осталось, все за пятьсот отдам!

— Мне отдай! — между мною и ней вклинилась необъятная бабка с авоськой.

— Семьсо-о-от, — мечтательно протянул я и принялся мысленно умножать наши сорок шесть килограммов черешни на семь.

Тридцать две тысячи! А еще ж абрикосы и немного картошки. Мы, млин, богаты! Мы — олигархи!

Усталость как рукой сняло. Молодая картошка — тысяча! А вот абрикосов нигде не оказалось — еще не сезон, они только-только начали спеть в Армении. А еще странно видеть на рынке в основном славянские лица. Хотя вон и кавказцы за прилавками — перекупы, видимо.

Я оббежал все ряды, но абрикосов не нашел. Черешни было немного, цена колебалась от тысячи рублей до шестисот. Картошка молодая стоила от восьмисот. Орехи продавались в основном в скорлупе по пятьсот, ядра — от тысячи с небольшим до двух, в зависимости от внешнего вида товара. Это просто праздник какой-то! Да по моему самому оптимистическому прогнозу сумма получалась меньшая!

Увлекшись, я потерял счет времени. Увидел часы на руке пенсионера, рванул к бабушке. Не рванул — полетел, земли едва касаясь! А когда прибежал, даже не запыхался. Бабушка стояла, грузно опершись на тележку, нервно мяла пальцами папиросу и не могла успокоить нервы парой затяжек — тут-то, считай, помещение.

— Ты где пропал? — нахмурилась она, но, видимо, ей передалась моя радость, и она расправила плечи. — Рассказывай!

— Черешня от шестисот до тысячи! Абрикосов нет вообще! Это Клондайк, ба!

— Да ну! — выдохнула она, но ее глаза распахнулись, заблестели.

— Я те говорю! Пошли скорее! — Я поволок тележку, не чувствуя веса, потому что в мыслях крутились фантастические суммы и обильно выделялись дофамин с адреналином.

— Так почем будем абрикосы продавать? — спросила бабушка.

— По полторы. Их не так много у нас. Если брать не будут — цену снизить всегда успеем.

Я мысленно поцеловал жабу, которая заставила меня купить столько абрикосов, и она превратилась в красну девицу. Спасительница ты моя зеленая!

Ощущение было, словно я на последние деньги купил лотерею и выиграл суперприз!

— Погоди, а встанем мы где? — Бабушка покосилась на ментов, собирающих дань с продавцов, торгующих с земли.

У кого было мало товара, те начали сворачиваться, завсегдатаи остались, предпочитая откупиться.

— Что-нибудь придумаем, — улыбнулся я. — Извини, но снова тебя оставлю, поищу место.

Свободных мест за прилавками не оказалось. Я обошел весь рынок и задумался, что же делать, обернулся на крик — менты перевернули коробку с клубникой бабульки, которая, видимо, отказалась платить. Старушка, ползая на четвереньках и причитая, собирала товар. Это не дело. Место нужно законное. А поскольку все занято, попытаюсь договориться с торговцами, чтобы потеснились.

Ясное дело, конкуренты с картошкой и черешней нас не пустят. Этим товаром торговали в основном украинцы с земли. За прилавками расположились местные и кавказцы-перекупы, тоже с черешней, причем по той же цене, что и у всех.

Значит, место ищу подальше от них. Например, там, где продают зелень и цветы — сирень с ромашками. Пробежавшись взглядом по лицам продавщиц, я выделил самую добрую на вид, очень печальную старушку со светло-сиреневатыми волосами, торгующую петрушкой, укропом и луком, приблизился к ней и сразу перешел к делу:

— Здравствуйте.

Сдвинув круглые очки на кончик носа, она печально кивнула.

— Позвольте поинтересоваться, сколько в день стоит торговое место, и к кому обратиться по этому вопросу?

— Точно не ко мне, — мягко проговорила она. — А так день — пятьсот рублей.

— Спасибо. У меня фрукты с юга, если вы немного подвинетесь, мы точно поместимся на таком большом прилавке, а я вам заплачу пятьсот рублей.

Есть! Значки долларов в глазах! И еще что-то… сожаление?

— Это место выкуплено на двоих, — вздохнула она. — Соседка продает цветы, она приходит после двенадцати.

Я положил сотенную на прилавок, накрыв ее ладонью.

— Я тут никого не знаю, а вы наверняка в курсе всего. Буду очень благодарен, если вы подскажете, кто сможет меня пустить. А еще лучше — выясните и скажете мне. — Под ладонь легла еще сотенная.

Старушка жадно сглотнула, продала покупателю пучок укропа, петрушки — каждый по тридцать рублей — и кивнула.

— Хорошо. Сейчас.

Подошла к похожей на Ягу торговке сиренью, указала на меня, та закивала, жестом подозвала меня и проскрипела:

— Что у тебя, говоришь?

Я принялся загибать пальцы.

— Черешня, абрикосы ананасные, чуть молодой картошки и немного орехов. Плачу двести пятьдесят рублей за половину места.