Вперед в прошлое 2

Ладно, рисковать не буду, попытаюсь поговорить. Придерживаясь за верхние полки, я спустился, сунул ноги в тапки, покосился на быка, тарабанящего ногой в купе проводников. Он же не один бухал, у него должны быть друзья. Есть шанс, что они более вменяемые. Не будут же они пацана лупить!

Протолкнувшись в середину вагона, я шепотом спросил у волосатого нефора, что сидел на боковушке напротив дрыхнущего лысого мужичка и с обреченным видом смотрел в черное окно:

— Скажи, а из какого купе этот бычара?

Парень ненадолго отмер, не оборачиваясь ко мне, махнул назад.

— Через два купе. Поймешь.

— Спасибо.

Он был прав: я понял сразу. На нижней полке храпел жирдяй, его и футболка задралась, явив миру брюхо с продольным шрамом и черными завитками волос. На этой же полке ютились два лысых заморыша, напротив сидела опухшая девка и два бритоголовых лба, один тискал девку, второй — распотрошенную куриную тушку на фольге. Тут же имелись необходимые для пьянства атрибуты: разносолы, селедка на газете, рюмки. Я сделал испуганное лицо и пробормотал:

— Доброй ночи!

Пять пар красных глаз уставились на меня.

— Тебе чего, пацан? — прохрипел тот, что тискал девку.

— Там ваш друг хочет побить проводницу….

Ближний ко мне заморыш заржал. Уроды, не дают перейти к главному! Что им та проводница, им главное — кореш.

— Ванила такой, да-а!

Вот же дебилы!

— Я слышал, уже ментов вызвали, — зашептал я. — Ссадят же мужика с поезда эти козлы. Вы ж его не бросите?

— Нет! — взревел бык, отрываясь от курицы, вскочил, долбанувшись башкой о полку.

— Уведите его от беды, а то ж эти козлы… — Я сжал кулак.

— Козлы, да, — закивал заморыш, что сидел подальше от меня. — А шо мы сделаем? Он же буйный какой!

— Скажите, что водка греется, еда заканчивается… Ну помогите другу, ваш же общий залет будет!

— Кто вызвал мусор-ров? — Лысый сделал вторую попытку встать и снова приложился головой, выматерился, ударил полку кулаком.

От звука жирдяй заворочался, перевернулся набок, стряхивая заморышей. Самой вменяемой оказалась девка, поднялась и сказала неожиданно трезвым голосом, глядя на кавалера:

— Филин, идем за Ванилой.

— Кто вызвал ментов? — ревел бык-обжора.

— Стукачи уже ушли, — соврал я, — в ресторан!

Девка с ухажером направились в начало вагона, я — за ними. Пьяный мужик зацепился за сумки и распластался, вытянув руки, девка его подняла, и они продолжили путь. Проходя мимо нефора, я ему подмигнул. Он ничего не понял и отвернулся.

— Ванила! — промурлыкала девка, погладив по спине буяна, ломящегося в купе. — Да нахрен тех лохов, идем бухать!

Второй бычок, качаясь, стоял возле титана.

— Карабас выжрет все, идем! — настаивала она. — Коза твоя уже зассала и в окно выпрыгнула. Ну?

Бык вроде присмирел. Посмотрел на дверь. В коридор. Снова на дверь. Два желания сцепились в нем насмерть: бить и пить. Первое пока не получалось, значить — пить!

— За победу ЦСКА выпьем ящик коньяка! — заорал его кореш.

— От свистка и до свистка давит мощью ЦСКА! — отозвались издали.

Бык напоследок пнул дверь, и троица удалилась. Оказывается, и в девяностые можно решить проблему мозгами, а не кулаками. Интересно, если бы бык вскрыл дверь и начал мутузить Валентину, неужели никто не вмешался бы?

В наше время стоило кому-то закурить в тамбуре, на него сразу пикировала охрана поезда и выписывала штраф. Когда мы ехали на фронт, видел, как пытались оштрафовать парня за то, что он выбрасывал пустую бутылку водки, хотя случалось, что никто не приходил.

Я подождал, пока дебоширы исчезнут из вида, и постучал в купе, говоря:

— Открывайте, они ушли.

— Точно ушли? — настороженно спросила Валентина, приоткрыла дверь, убедилась, что опасности нет, и посторонилась.

Я проскользнул внутрь. Бабушка выглядела на удивление спокойной, злой была — да, но не зашуганной.

— А где Вероника? — поинтересовался я.

— Спит у Виталича, — отчиталась Валентина и добавила с сожалением: — Следующая ночь — ее.

— Трудная у вас работа, — посочувствовал я проводнице. — Спокойной ночи.

— Спокойной, ха! Твои слова — да богу в уши б! — проворчала бабушка, укладываясь и накрывая рукой лицо так, чтобы сгибом локтя защитить глаза от света.

Я полез на свою третью полку. Но выспаться опять не получилось, потому что на станции в Воронеже вошли менты, и бык Ванила попытался их труба шатать. Пришлось стражам порядка подкрепление вызывать и стаскивать Ванилу и лысого, что жрал курицу, с поезда. Девка сошла с ними, остальные покатили дальше.

Скорее всего никакие они не афганцы, а простые болелы ЦСКА, которые ездили своим ходом поддерживать любимую команду. Думаю, полвагона теперь будет дергать глазом от одного упоминания ЦСКА.

Поскольку выдалась бессонная ночь, все досыпали днем, и в вагоне стоял храп. Причем треть пассажиров отказалась покупать белье, эти несчастные спали на полках без матрасов. На каждой станции вваливались горластые коробейники со своими газетами, водой и пирожками и всех будили, за что получали порцию ненависти, а иногда и оплеух.