Возвышение Нифрона

Облаченная в роскошное золотисто-белое платье, Модина стояла на высоком постаменте перед огромным безвкусным троном. Слегка царапнув его ногтем, она обнаружила, что под тонким слоем золота скрывается тусклый металл. Постамент возвышался на пять футов над полом и имел стеклянные стены. На самый верх, к трону, вела лестница в виде полумесяца, которую можно было отодвинуть, и тогда императрица оставалась наверху, как на витрине, — совершенный и недосягаемый символ Новой империи.

Нимбус в отчаянии покачал головой.

— Ничего не получится! Она не слушает!

— Она просто не привыкла столько времени стоять прямо, — сказала Амилия.

— Может быть, вшить в ее корсет жесткую доску и туго зашнуровать? — неуверенно предложил суетившийся рядом слуга.

— Вообще-то неплохая идея, — ответила Амилия и посмотрела на Нимбуса. — Что скажете?

— Только очень жесткую доску, — не без сарказма ответил тот.

Жестом они подозвали королевского портного и швею и принялись обсуждать швы, корсеты и узлы, а Модина смотрела на них сверху.

«Неужели по моему лицу не видно, как мне больно?»

Наверное, нет… В глазах окружавших ее слуг она никогда не видела сострадания, только восторг — восторг и восхищение. Они взирали на нее, как на чудо, но при этом дрожали от страха. Модина не раз слышала, как они шепотом обсуждали убитое ею чудовище и называли ее дочерью бога. Она стала предметом преклонения тысяч солдат, рыцарей и крестьян.

До недавнего времени Модина не обращала на все это никакого внимания. В ее голове на пути к каким бы то ни было размышлениям словно выросла черная стена, и любая попытка приблизиться к ней казалась настолько мучительной, что девушка отступала назад, в тусклую, но безопасную пустоту бездны. Время притупило боль, и постепенно она начала слышать и понимать обрывки разговоров вокруг себя. Судя по тому, что ей удалось услышать, они с отцом были потомками какого-то легендарного, давно потерявшегося короля. Поэтому только они смогли убить чудовище. Ее короновали, как императрицу, но она толком не знала, что это означает. Пока для нее это означало лишь боль и одиночество.

Модина равнодушно смотрела на окружавших ее людей. Она утратила способность чувствовать. В душе не осталось ни страха, ни ярости, ни ненависти; не было ни любви, ни счастья. Она была призраком в собственном теле и смотрела на мир отстраненно. Ничто из происходившего вокруг не имело значения — кроме Амилии.

До того, как в ее жизни появилась Амилия, все люди казались лишь расплывчатыми серыми силуэтами. Они говорили с ней о каких-то глупостях, большую часть которых она не смогла бы понять, даже если бы захотела. Амилия отличалась от всех. Она говорила с Модиной о понятных вещах. Амилия рассказывала о своей семье и напомнила ей о другой девушке — девушке по имени Трейс, которая умерла и теперь была всего лишь привидением. Это было болезненное воспоминание, но Амилия вернула ее в то время, когда мир вокруг еще не погрузился во мрак, пронизанный болью, когда в нем еще был кто-то, кто любил ее.

Когда Сальдур приказал выгнать Амилию, Модина увидела в глазах девушки страх. Она узнала этот страх. Голос Сальдура был ревом чудовища, и в этот миг она очнулась от долгого сна. Впервые с той ночи она видела все ясно. Она не могла позволить зверю снова одержать победу.

Где-то в зале, вне поля ее зрения, хлопнула дверь. Звук эхом разнесся по мраморному холлу. За ним последовал громкий стук шагов и еще более громкие голоса.

— Не понимаю, почему я сам не могу атаковать Алрика, — возбужденно воскликнул молодой голос.

— Войско Бректона быстро расправится с патриотами. Затем он сможет вернуться в Меленгар, и вы получите свой приз, Арчи, — ответил другой голос, явно принадлежавший человеку постарше. — Меленгар никуда не денется, не стоит рисковать.

Модина не узнала голос молодого человека, а вот голос мужчины постарше она слышала не раз. Этого человека все называли регентом Этельредом. Наконец она увидела двух вельмож в сопровождении свиты. Этельред был одет, как обычно, в костюм из красного бархата и золотистого шелка. Густые седеющие усы и борода выдавали его возраст.

Шедший рядом с ним молодой человек был одет в элегантную алую шелковую рубаху с высоким воротником и модный плащ. Экстравагантная шляпа с пером великолепно гармонировала с его нарядом. Он был выше регента. Длинные рыжевато-каштановые волосы, собранные в хвост, спускались по его спине. Вельмож сопровождала свита из шести человек: личные слуги, камердинеры, придворные. Четверых Модина узнала, поскольку и раньше видела этот маленький парад.

С ними был и придворный писарь, который нигде не появлялся без особой книги для записей. Это был пухлый человечек с красными обвислыми щеками и лысеющей головой. Из-за каждого уха у него всегда торчало по перу, что делало его похожим на экзотическую птицу. Прямая осанка и странная походка напоминали Модине перепелку, вышагивающую по полю. Поскольку она не знала имени писаря, то про себя называла его просто Перепел.