Возвышение физрука

Здесь у нас пещера, и значит, данж предполагает коридорное прохождение. Возможно, будут встречаться какие–то ответвления, но мимо основных ключевых точек нам пройти вряд ли дадут. И, поскольку мы не ниндзя, драться все равно придется.

Я вызвал интерфейс. У меня оставалось в запасе некоторое количество очков характеристик и очков навыков, но я не представлял, куда их нужно вложить, чтобы выносить мутантов без проблем. Больно уж эти твари живучие.

— А каково это вообще? — спросил Виталик у Кэла. — ну, жить в Системе с самого начала? Родился, а у тебя сразу интерфейс?

— Да, — сказал Кэл. — Только он до пяти лет заблокирован, смотреть можно, а делать ничего нельзя. Потом получаешь первый уровень, интерфейс становится доступен, но только под родительским контролем. В десять лет начинается настоящая прокачка, и ты получаешь такие же возможности, как и другие игроки. И несешь те же риски.

А у нас порог на детство в районе четырнадцати лет установлен, если Соломон не врал. Похоже, у Системы индивидуальный подход к каждому из миров. Или, если ты родился в Системе, у тебя другие условия?

— А почему ты решил стать магом? — спросил Федор.

— Единственный способ убраться из той дыры, где я вырос, — сказал Кэл. — Хотя бы на время обучения. А уже в академии мне клановый вербовщик подвернулся. А каково жить без Системы?

— Нормально, — сказал Виталик.

— Но как ты узнаешь, в какую сторону тебе развиваться? — спросил Кэл. — Как ты поймешь, что все правильно делаешь?

— Это, сука, философский вопрос, — вздохнул Виталик. — Многие доживают до старости и от нее же и помирают, так и не будучи уверенными, что все в этой жизни сделали правильно, к хренам.

— От чего помирают? — не понял Кэл.

— От старости.

— А это как?

— Ну, как бы тебе объяснить, дитя компьютерной игры, — сказал Виталик. — Это когда ты продолжаешь набирать уровни, а характеристики у тебя, вместо того, чтобы расти, начинают падать. Интеллект, ловкость, выносливость, вот это вот все падает к хренам, и когда что–нибудь из этого падает в ноль, тебе кирдык. Кроме, наверное, интеллекта… Хотя я и знал пару людей, которые от собственной тупости померли, но это от возраста не зависит.

— А зачем тогда набирать уровни?

— Так они ж, сука, неотключаемые, — сказал Виталик. — Хочешь, не хочешь, а набираются.

— Тогда вы должны расценивать приход Системы, как благо, — сказал Кэл. — У нас никто от таких странных причин не умирает.

— Да, мы оценили, — сказал Виталик. — Особенно те, кто с приходом Системы в зомби превратился.

— Такова плата за вхождение в миры Системы, — сказал Кэл.

— Проблема в том, что нам продали этот билет насильно, — сказал Виталик. — Конечно, лично я от этого только выиграл, но, сука, если бы у меня спросили и сразу озвучили цену, то я бы, наверное, предпочел остаться мертвым.

— Как давно поглотили ваш мир? — спросил я. — То есть, как давно он вошел в Систему?

— Давно. Лет триста уже.

Триста лет, и ведь это явно не первая волна. До чего же устойчивая штука эта Система. Даже и не поймешь, как ее правильно шатать.

— А что у вас было до этого? — спросил я. — Какой уровень развития?

— Мечи, кольчуги, арбалеты.

Оружие — универсальное мерило. Скажи мне, чем ты убиваешь ближнего своего, и я скажу, на каком уровне развития находится твоя цивилизация.

— А магия была? — поинтересовался Федор.

— Магия приходит с Системой.

Ага, значит, это все–таки не магия в прямом смысле слова, а технология, настолько продвинутая, что мы ее от магии отличить не можем.

Информация любопытная, но здесь и сейчас ее к делу не пристроишь. Похоже, нам придется брать этот данж натиском, лоб в лоб, топор в топор, чистить его долго и методично. А вот насколько долго мы можем тут пробыть?

Сухпая хватит на неделю, но это ерунда. Мутанты вон на кабанов похожи, ножи с топорами у нас есть, огонь нам Федор обеспечит, в крайнем случае будем шашлыки из них жарить. С водой вопрос тоже наверняка решаемый, должны же тут быть какие–нибудь подземные реки и ручьи.

Но если нам суждено проторчать тут достаточно долго, на первое место выйдет вопрос психологической устойчивости. Вечный бой, постоянный стресс, люди от такого ломаются.

За себя я практически не переживал, в Виталике тоже был более–менее уверен. Насчет Кэла… тут черт его знает. С одной стороны, он местный, должен быть к такому привычен. Но чужая душа — потемки, а мы об этом человеке не знаем вообще ничего.

Вот Федор вызывал определенные опасения. Он, скорее всего, первым и свихнется. Не сильно–то он устойчивый, прецеденты уже бывали. Реальный боевой опыт никакими симуляторами не заменишь, хоть ты там до бога прокачайся.

Одно дело — мышкой по экрану тыцкать, и совсем другое — когда кровища из перерезанного тобой горла тебе же в лицо хлещет и осколки костей под ногами хрустят.

Поскольку времени терять не хотелось категорически, решил, что уже достаточно отдохнул, и поднялся на ноги.

— Пойду прогуляюсь на разведку, — сказал я. — Сидите здесь, и будьте готовы, на всякий случай. Если я на кого нарвусь и пойму, что один не справлюсь, а вместе затащим, то паровозом притащу сюда. А нет — так нет.