Возвышение Дерини

– Я исключение, как ты знаешь, мой принц, – ответил Морган. – Для большинства считаться Дерини означает отказ от будущего. Поэтому многие из наших скрывают свое происхождение и не желают показывать свое могущество и использовать его даже для добрых дел, – он печально склонил голову. – Тут возникает основной конфликт: с одной стороны, желание использовать свои прирожденные способности, а с другой, – риск подвергнуться обвинениям со стороны церкви и государства.

– И ты сделал свой выбор, – сказал Келсон.

– Да. Я с самого начала решил использовать свой дар открыто и послал к черту все предосторожности и страх. И мне чрезвычайно повезло, что твой отец взял меня под свою защиту и покровительствовал до тех пор, пока я не стал способен заботиться о себе сам, – он взглянул на руку. – Хотя мне помогает только половина моей крови – та, что принадлежит Дерини.

– А Дункан? – спокойно спросил Келсон.

Морган засмеялся.

– Дункан избрал другой путь. Он стал священником.

Дункан остановился у двери, чтобы заглянуть в глазок и посмотреть, что происходит в храме. Интересно, подумал он, предполагали ли строители храма, что этот глазок будет использоваться для шпионажа. Наверняка, они не имели этого в виду, когда устанавливали глазок, но Дункан решил, что они не будут возражать, если он посмотрит, чтобы оценить обстановку.

Он видел почти весь храм – от задних рядов кресел до передних, от левого придела до правого. И то, что он увидел, подтвердило его опасения: его задача не так проста, как он в душе надеялся.

Королевские охранники, вместе с теми двумя, что следили за ним в течение двух последних недель, были здесь. Они были членами личной охраны королевы и наверняка подозревали его в чем-то и следили за ним, хотя он был уверен, что не сделал никаких ошибок и не возбудил в них подозрения. В их глазах он должен был оставаться личным духовником Келсона и кузеном Моргана. Но кто их знает…

Он поправил шелковый шарф вокруг шеи. Раз в храме столько королевских ищеек, нельзя просто войти, открыть потайной ящик в алтаре и достать оттуда его содержимое. Они будут следить за ним как только он войдет в храм. Надо что-то придумать.

Дункан снова приник к глазку, и в его голове складывался план действий.

Отлично. Пусть они следят. Если королевские охранники хотят усложнить ему задачу, он сделает то же самое. Он не постесняется использовать священный обряд, чтобы замаскировать свои намерения. А если у него и не получится, то он как-никак, священник высокого ранга и может с достоинством отступить. Если имеешь дело с такими людьми, как эти, их можно напугать, особенно если воспользоваться угрозой отлучить их от церкви и предать анафеме.

Глубоко вздохнув, чтобы собраться с силами, Дункан открыл дверь и вошел. Как он и предполагал, один из шпионов покинул свое место и поспешил поближе к нему.

Отлично, подумал Дункан, неспешно склоняясь в глубоком благочестивом поклоне, чтобы дать ему возможность подойти поближе. Он один. Посмотрим, что он будет делать.

Поднимаясь с колен, Дункан прислушался к звуку приближающихся шагов.

Его рука скользнула к поясу и достала из кошелька ключ от дарохранительницы. Затем, почувствовав, что человек совсем рядом, он позволил ключу выпасть из пальцев. Точно рассчитанная попытка подхватить ключ отбросила его еще дальше, и он заскакал по мраморным ступеням прямо к ногам удивленного охранника.

Дункан обратил на шпиона невинные голубые глаза, смущение отразилось на его лице. Опустив глаза, он стал сходить вниз по ступеням. Поведение священника настолько обезоружило охранника, что к тому времени, когда Дункан приблизился к нему, солдат наклонился и поднял ключ, сам не осознавая, что делает. С неловкой улыбкой он опустил ключ в ладонь Дункана.

– Благодарю тебя, сын мой, – проговорил Дункан профессиональным тоном священника.

Солдат нервно кивнул, но уходить не собирался.

– Вы что-то хотите? – спросил Дункан.

Солдат переминался с ноги на ногу.

– Монсеньор, мне бы хотелось спросить вас – генерал Морган с вами?

– Вы хотите сказать, в моем кабинете? – спросил терпеливо Дункан. Его простодушие было неподражаемым!

Солдат снова кивнул.

– Генерал Морган пришел ко мне как кающийся блудный сын, – сказал мягко Дункан. – Он хотел получить отпущение грехов. И принц Келсон тоже. В этом есть что-нибудь плохое?

Объяснение Дункана повергло шпиона в изумление. Очевидно, мысль о том, что Моргану, этому святотатцу и неверному, могут быть свойственны такие человеческие мотивы, никогда не приходила ему в голову. Это было вовсе не то, что он предполагал услышать. А кто смел, кто имел право вмешиваться в дело спасения души человека, особенно такой души, которая в этом очень нуждается, как у Моргана?

Все подозрения охранника рассеялись перед таким обыкновенным, таким святым поступком, он склонил голову, поклонился в пояс и пошел прочь. Дункан направился к главному алтарю, а охранник присоединился к своим коллегам и истово перекрестился.