Возвращенный рай

— Я, конечно, не хочу называть вас чересчур безответными, но все же от женщин из Стейнлида можно было ожидать большей решительности.

— Я уже сказала тебе, что у нас нет ни разума, ни умения говорить как следует. Нет даже трещотки, чтобы попугать лошадей. Стейнар не хотел обзаводиться таким пустяком. Единственным нашим богатством всегда была мудрая голова Стейнара.

— Совать свой нос в чужие дела никогда не считалось добродетелью, — сказал крестьянин. — И каждый волен распоряжаться своим добром по собственному усмотрению. Но всем ясно, что выгон в Лиде превратился в сплошную грязь, и пройдет немало времени, пока вновь вырастет трава. Меня-то к вам привело другое. Мне кажется, что мой сын Йоуи подумывает при случае приехать к вам, повидать Стейну, вашу дочку. Хм… Я думаю, что неплохо будет, если кто-нибудь из соседей, кто вам приятнее, поговорит и с судьей. Именем закона он положил бы конец этому бесчинству.

— Должна тебе сказать, мой друг, что тот, кто сгоняет сюда лошадей, объявил, что имеет на это согласие Стейнара. Так что мне остается только надеяться, что тот, кто создал растения на земле, позаботится о том, чтоб трава снова выросла в Лиде. Иметь же хороших соседей всегда хорошо. Ты и твой сын — желанные гости здесь в любое время дня или ночи.

После этого Гейр стал прощаться. Проходя мимо окошка, он увидел деньги на подоконнике — большую английскую золотую монету и много блестящих серебряных талеров.

— Что я вижу, у вас, в Лиде, завелись деньжата?

— А, это старик Бьёрн из Лейрура. Он, когда уезжает по утрам, всегда оставляет что-нибудь. Но мы в Лиде никогда не знались с деньгами. К этим мы даже не притронулись. Это старик оставляет моей Стейне за то, что она помогает ему раздеваться. Бог да воздаст ему за это, хотя мы и не собираемся принимать деньги.

— Бьёрн, — сказала девушка на следующую ночь, стоя на коленях и снимая холодную грязную одежду с этого лихого наездника, больше других любившего скакать через ледниковые реки. — А золотая монета все еще лежит на подоконнике.

— Чего ты еще ждешь? — отозвался он. — Золото дают девственницам. Его получают только один раз.

— А там еще много серебряных монет. Мы с мамой боимся их. Что мы скажем отцу, когда он вернется?

— Серебро — для наших добрых подружек. — И Бьёрн рассмеялся.

Несколько ночей спустя девушка проснулась рано утром. Встала, посмотрела в окно и увидела снег. Это был первый снег. Белый и чистый, он покрыл землю поздней осенней ночью. Девушка заметила, что со двора исчезли все лошади. Следов на снегу не было. Значит, они уехали ночью до снегопада. Развороченная земля скрылась под снежным покровом. На хуторе царила тишина. В горнице больше не было слышно храпа чужого мужчины. Земля, хутор как бы вдруг переместились в другой мир — холодный, белый, безмолвный…

— Слава дорогому Спасителю, — произнесла девушка.

И тут она заметила, что рядом с той золотой монетой и блестящими серебряными на подоконнике лежала пригоршня медяков.

Глава двенадцатая. Жених

Последнее время обитателям Лида часто, особенно в сумерки, чудилось, что на повороте дороги, исчезающей за горой Скрида, появился человек. Казалось, он ступает осторожно и вместе с тем уверенно, как человек с неомраченной совестью, всякий раз притаптывая ногой о землю, как бы пробуя, выдержит ли она его. Им долго мерещился человек у дороги, но так никто и не появлялся. Должно быть, все это проделки эльфов. Молодежь в Лиде, измученная осенней суматохой, теперь спала тяжело, крепко; их постоянно преследовал один и тот же сон. Они видели своего отца, одиноко бредущего по бесконечной дороге где-то там, за границей, осенней ночью, и он никак не мог найти дорогу домой. Первый снег исчез, но птицы не вернулись, не видно было ни буревестника, ни поморника, только, отливая синевой спины, поблескивал ворон в светлых лучах осеннего солнца. Созрела, стала мягкой и красной брусника. Небо и земля погрузились в безмолвие. По ночам стало подмораживать. На вытоптанном выгоне и на развороченных пастбищах земля застыла комьями. В начале октября пришел последний пароход. Ночью с гор с грохотом срывались камни.

Паренек, которому так и не удалось посидеть на Крапи, появился на пороге хутора, протянул хозяйке руку.

— Я вот тут проезжал мимо.

— Ты хочешь поговорить о чем-нибудь со Стейной? — спрашивает хозяйка.

— Да ни о чем особенно, — отвечает парень.

— Я позову ее.

— Если она очень занята, то не нужно, — говорит гость.

— Она в чулане, сбивает масло. Подожди, наверно, она захочет стереть масло с лица перед тем, как встретиться с молодым человеком.

— Может, не надо ее беспокоить… Я приду потом, на рождество…

— На рождество? — удивляется женщина. — До рождества еще далеко.

Неплохо, когда парень стеснителен, но во всем должна быть мера.

— Я хотел было взглянуть на одну вещицу, которая, я знаю, есть у нее. Но если она занята, не нужно. Передавайте ей привет. Может, когда-нибудь потом…

— Да ты загляни к ней в чулан, парень.