Возвращенный рай

– От мадам Иветт. Одна из ее девочек услышала эту новость от клиента. А девочки эти довольно надежные, как вы знаете.

Пол кивнул. Мадам Иветт принадлежал бордель, но девочки, которые работали у нее, относились к числу самых храбрых и патриотически настроенных из всех, которых он встречал. В результате интимных связей с клиентами из всех слоев общества и всех политических направлений они превратились в прекрасных информаторов, а их сведения черпались не только в постелях французов, но также и немцев. Неоднократно у него появлялись основания быть благодарным мадам Иветт и ее девочкам, и он знал, что скорее доверится одной из них, нежели кому-нибудь из так называемых «уважаемых граждан».

По этим же соображениям он испытывал серьезное недоверие к коммунистам. Это была разношерстная орава, со своими собственными законами. Вначале они даже принимали сторону нацистов, надеясь, что их правление разрушит старые порядки. Но теперь, когда нацисты обрушились на Россию, они выступили против немцев. Но все еще отказывались действовать совместно с движением Сопротивления, предпочитая бороться обособленно. Однако рассчитывали на поставки оружия и снаряжения для своих операций. В лучшем случае, по мнению Пола, они представляли собой помеху, а в худшем – опасность, поскольку позволяли себе увлечься великими и безрассудными замыслами.

Их план и был настоящим безумием.

– Их надо остановить, – сказал он. – Неужели они не понимают, какая начнется кутерьма, если прикончат майора СС? Будут применены страшные репрессии. Фон Райнгард позаботится об этом, особенно если убьют его друга. Здесь молниеносно объявится гестапо. Они нахватают сотни заложников и хладнокровно перестреляют их.

– Мне все это известно, – отозвался доктор. – Но как, черт подери, мы сможем их остановить? Я уже разговаривал с их местным лидером Готье, но он и слушать ничего не хочет. Он посоветовал мне не лезть не в свое дело. Если хотите, можете попытаться переговорить с ним. Может быть, с вами они посчитаются, хотя мне как-то в это не верится. Они закусили удила, им хочется посмотреть, как эсэсовский майор будет цепляться за жизнь.

– Мне известны их настроения, – признался Пол. – Но речь идет об одном человеке. Уберите его – и на его место сядет другой, еще похуже. Это безумие. С таким же успехом они могут применить свое оружие против местных жителей. Своим поступком они приговорят их к верной смерти.

– Ну, что же, надеюсь, вам удастся их остановить. Я не смог. А теперь вам пора уходить, меня ждут другие пациенты. Их может удивить, что вы сидите у меня так долго.

– Хорошо, мой друг, я дам вам знать о себе. Пол встал и положил руку на плечо пожилого мужчины. Он отлично сознавал, что если коммунисты проведут свою отчаянную акцию, он никогда его больше не увидит. Мэр, доктор, священник – всегда оказывались среди первых, когда нацисты решали пустить кровь. А если малейшее подозрение падет на самого Пола, то и он окажется среди них. У двери он задержался.

– Между прочим, если со мной что-нибудь случится, то руководство сетью я поручу Кристиану де Савиньи. Это достойный человек, проворный и находчивый, у него на документах попугайчики.

Изображение попугайчиков было на штампе, который ставился властями и давал право носителю пропуска свободно передвигаться, даже в запретных прибрежных зонах.

Доктор кивнул.

– Будем надеяться, что до этого дело не дойдет.

– Будем надеяться взаимно, но никогда не знаешь, что будет завтра. – Пол открыл дверь, прикоснулся к своему лбу, произнес громко и хрипло: – Спасибо, доктор. Если не полегчает, то через несколько дней я опять загляну. Всего доброго!

Потом громко, притворно кашлянув, он направился к выходу.

Крутя педалями по дороге к отдаленному фермерскому домику, где он залег на время, Пол чувствовал, что рубашка его промокла от пота и прилипла к спине. Он понимал, что вспотел не только от езды на велосипеде в полуденную жару.

Он сейчас же поедет на встречу с руководителем коммунистов, – решил он про себя. Пол приготовился к тому, что не сумеет убедить отказаться того от своих планов. Готье не воспримет спокойно то, что сочтет вмешательством со стороны конкурирующей организации. К тому же, возглавляемой иностранцем. Если Готье твердо решил прикончить эсэсовского майора, его ничто не остановит. Но, как и сказал Пол доктору, последствия будут ужасны. К тому времени карательное соотношение установилось такое – сотня расстрелянных французов за одного убитого немецкого офицера, и кто знает, на кого опустится топор. Предположим, что в заложники попадет Кэтрин? Конечно, она из семейства де Савиньи, невестка и жена известных коллаборационистов, но если случится что-то подобное, спасет ли это ее? Она англичанка, ее настроения известны. Нельзя исключить, что фон Райнгард может наказать именно ее. А если даже он этого и не сделает сам, это могут сделать карательные отряды, которые обязательно будут направлены в регион.