Возвращенный рай

Джорге намеревался поступить именно так. Ему не нравились люди, которые задают слишком много вопросов, особенно те, о которых ничего не известно. Тут попахивает возмутителем спокойствия, в лучшем случае, а в худшем – профессиональным доносчиком. А ему только и не хватало появления профессионального доносчика, чтобы тот помешал беззаботному обтяпыванию его делишек. Джорге не нанимал нового пилота – он был слишком занят другими, более важными делами, и потому предоставил это, казалось бы, рутинное дело своему брату Фабио. Черт побери, неужели этот остолоп ничего не может сделать хорошо? Неужели он нанял опасного для них человека? Ну, если это так, то новый пилот добром не кончит, так же, как это случилось со всеми другими, кто пытался совать нос не в свое дело, изображая больших умников.

«Твин Оттер» остановился, люки открылись, показался новый пилот. Джорге критически смерил его взглядом, вяло подумав: кто это прилетел на этот раз? Какой-нибудь турист, решил он. Они слетались из Южной Америки как стаи диких гусей – стареющие немцы с военными грешками, они превратили Латинскую Америку и окружающие острова в своего рода тюрьму: будто их осудили в Нюрнберге и приговорили к пожизненному заключению именно здесь. Но они не волновали его – гостиница являлась второстепенным делом. За управление ею отвечал Отто – пусть он и занимается своими соотечественниками, – теперь же, когда он отошел от дел, руководство перейдет к Фабио. Если только брат не уговорит отца закрыть гостиницу. Относительно отеля всегда имелись некоторые разногласия внутри фирмы – Джорге считал, что гостиница создает ненужный риск, в то время как его отец, Фернандо, говорил, что гостиница дает хорошее прикрытие. Пока что возобладала точка зрения Фернандо. Главой фирмы все еще оставался он. Но болезнь Отто напомнила Джорге о том, что и его собственный отец не вечен. Когда-нибудь в недалеком будущем руководство перейдет к нему, и он поступит так, как считает нужным.

На его губах появилась довольная улыбка, но тут же слетела. Он замер. Из самолета «Твин Оттер» вылезла молодая женщина в брючном костюме лимонного цвета, свежий ветерок с моря раздувал ее темные волосы. Лили.

Хотя с их последней встречи прошло уже четыре года, Джорге узнал ее мгновенно.

Лили – живое воплощение своей матери в таком же возрасте, стройная, изящная, невероятно прекрасная, во всей свежести юности, которая на его глазах отцвела и увяла в Магдалене, когда годы взяли свое.

Лили. После всего случившегося, он не думал, что она когда-нибудь опять возвратится на Мандрепору, но теперь сообразил, что болезнь Отто заставила ее приехать сюда снова. Лили обожала отца, почти боготворила его. Никакие разочарования, никакие сердечные надрывы не были властны изменить ее чувства к нему. Ей, по-видимому, сообщили, что Отто умирает, и она прилетела, пока не поздно, чтобы помириться с ним.

Джорге широко улыбнулся. Краем уха он слышал, как бубнит Гарсиа, становясь все более крикливым, по Мере того как пунш развязывал его язык. Но теперь тот ПОЧТИ не досаждал ему – мелкое неудобство, не больше, крохотная неприятность, словно жужжание мухи на оконной раме.

Лили возвратилась, следовательно, игра продолжится. Он овладел и Магдаленой, и Лили – и Лили опять будет его. Джорге почувствовал вспышку возбуждения, кровь быстрее побежала в его венах, на затылке выступила испарина. Он облизал губы, неотрывно следя, как Лили идет по аэродрому к поджидавшей ее машине, не сознавая даже, что он наблюдает за ней.

Лили – возвратилась – и он возжелал ее так же сильно, как и прежде, захотел ее с неистовой жадностью, с какой жаждал всех хороших вещей в жизни, даже сильнее. Лили не купишь, как он покупает других женщин, ее надо завоевать, и от этого награда становилась несравнимо заманчивее. Но его не остановит ничто. Просто он с еще большей решимостью станет добиваться своего.

Джорге хотел получить Лили больше всего на свете. Л Джорге был таким человеком, который всегда добивался желаемого.

21

Вилла дремала в одуряющей жаре раннего вечера. Огненный шар солнца уже спускался в море, по жара не спадала. Она распространялась волнами от белой каменной дорожки, удерживая в воздухе сладко-дурманящие ароматы цветущих тропических кустарников, которыми была обсажена дорожка.