Возвращенное имя

Однажды утром я с удивлением увидел среди солдат, копавших на «Раскопе колонны», Ахмета. Он был в военной форме и усердно работал лопатой.

— Здравствуйте, — ответил Ахмет и отвернулся.

Во время перерыва я подошел к Ахмету и спросил:

— Скажи, я в чем-нибудь виноват перед тобой?

Лицо Ахмета потемнело, и он с усилием сказал:

— Ни в чем ты не виноват. Только ты ко мне не подходи. Сам должен понять.

Что же, может быть, он прав. Во всяком случае, хорошо, что его мечта об армии осуществилась.

Параллельно раскопкам мы вели разведки вдоль всей трассы древней караванной дороги между Серахсом и Мервом. Судя по местоположению больших, занесенных песком бугров, открытых на этой дороге, их можно было связать с еще одним городом, который упоминали древние авторы, — с Тильситаном. Но там мы просто не успели произвести никаких раскопов. Эти песчаные бугры сейчас туркмены называют «Хауз-и-хан» — «Водоем хана», хотя вокруг нет никакой воды. Тильситан ждет исследователей! Повсюду вдоль дороги между Мервом и Серахсом мы находили следы древних оросительных каналов, ширина которых достигала восьми метров. В районе земель древнего орошения мы открыли более двадцати холмов — остатков древних поселений IX—XII веков, судя по поливной керамике, которую собрали мы на поверхности этих холмов. И они ждут своих исследователей.

Каракумы — черные, заросшие пески — были действительно когда-то покрыты растительностью, в них кипела жизнь. Сейчас наступило время, когда эта бесплодная пустыня при помощи новых оросительных каналов превращается в цветущий сад. Ирригационная система, построенная тысячами безвестных тружеников и разрушенная Чингисханом и другими завоевателями, будет не только восстановлена, но обретет новые, немыслимые для древней техники возможности и продуктивность. В свете знания истории Каракумов особенно справедливым и нужным представляется строительство большого Каракумского канала, ныне действующего.

Работы на Данданканском городище шли полным ходом, когда мы как-то утром увидели переваливавшие через барханы две автомашины. Приехал генерал, командующий дивизией.

Генерал вначале с сомнением крякал в ответ на довольно бессвязные пояснения Кремнева.

Но, когда за дело взялся Леонов, генерал насторожился. Потом он стал осматривать найденные вещи и сказал:

— Если бы не капитан (он имел в виду Ивана Михайловича), ни за что в такое время не дал бы я солдат для раскопок. А теперь вижу — доброе дело. Не зря дал.

Кончилось тем, что генерал вместе со всем своим штабом оказался в «Раскопе колонны», где офицеры, вооружившись саперными лопатками, принялись расчищать стены мечети.

Мы все не могли удержаться, чтобы не наговорить генералу самых восторженных слов об Иване Михайловиче.

— Еще бы! — сказал он. — Это лучший боевой комбат моей дивизии. Умница и герой. Его батальон так дал фрицам на фронте, что они надолго запомнят. Здесь батальон отдохнул, новое пополнение обучено. Дороги построили, да и вам помогли, товарищи археологи. А теперь прощайтесь с капитаном. Завтра дивизия будет грузиться в эшелоны. Снова на фронт.

Незачем говорить о том, каким было это прощание. Не знаю, где Иван Михайлович, жив ли он. Но никто из нас, участников экспедиции в Данданкан, никогда его не забудет. Вместе с уходом батальона и нам пришлось свернуть работы.

Данданкан и другие древние города Хорасана еще скрывают много увлекательных тайн, которые ждут разгадки.

ЛЕСНЫЕ ПЕРЕСУДЫ

ЛАГЕРЬ НА ОПУШКЕ

В течение нескольких сезонов лагерь нашей археологической экспедиции располагался на опушке густого лиственного леса. В этом лесу буки, грабы, могучие дубы и кустарник образовали кое-где труднопроходимые чащи. То здесь, то там вспыхивали на солнце ярко-красные ягоды кизила, синевой с легким перламутровым налетом отливал терновник. Палатки стояли на склоне холма среди деревьев. Внизу у подножия протекал небольшой, но чистый ручей.