Возвращение жизни

– Свою половину я уже успокоил! И ты, Нинка, – он не мог сдерживать смеха, – ты тут своими трусами не тряси. Рыцарей не пугай! Все понятно? Они сегодня будут весь двор от снега чистить! Думаю, возражений ни у кого не будет.

Соседка растерянно держала в руках остатки белья, Серега осторожно стащил за лямку «шлем» и неловко отдал хозяйке. Тетя Нина как-то безропотно взяла его и прижала к груди. Отцу не все было ясно, и он, как и мать, не понимал «технологии» случившегося.

– Ты тоже в рыцарей играл?! – спросили они меня почти хором.

Пришлось все рассказать, за исключением того, что третьим был Сашка. Его мы не сдали. Правда, никто особенно и не расспрашивал, сколько нас там было…

После три дня в хоккей не играли, мне еще и книги запретили читать.

Специальных лопат всем мальчишкам, желающим чистить снег, не хватило. Особенно старательно расчищали под окнами проплывающей «кормы». Она несколько раз выглядывала из-за белоснежных занавесок, удивленно щурилась, всматриваясь сквозь стекло, и резко их задергивала.

Заснеженный двор был идеально расчерчен дорожками. Наши сверстники из соседних домов ничего не понимали. А родители еще долго называли нас рыцарями…

Налимы и лягушки

Большой белый эмалированный таз ярко выделялся на пышном ковре июньской зеленой травы. Сашка и Сережка, присев на корточки и смешно расставив в стороны ноги в сандалиях, с любопытством смотрели в него. Точнее, даже не смотрели – они завороженно уставились на содержимое таза, не замечая ничего вокруг.

Уже разогретое летнее утро дышало расцветающим шиповником, беспрестанным жужжанием пчел и шмелей в невысоких, аккуратно подстриженных липах. Из открытых нараспашку окон доносились ароматы готовящихся обедов, чуть слышные звуки радио.

Я только что проснулся, не завтракая, выскочил на улицу, и залитый солнечным светом двор буквально ослепил меня этим белоснежным тазом. Любопытство заставило вприпрыжку подбежать к друзьям и тоже заглянуть внутрь…

Восторг от увиденного заставил забыть обо всем на свете, присесть рядом с друзьями и тоже наблюдать, не отводя глаз, как в доверху наполненном прозрачной водой тазу плавают крупные желтые и красные, отливающие медью караси. Их темные силуэты с расправленными прозрачными плавниками не торопясь передвигались на белом фоне, создавая неповторимый калейдоскоп, от которого нельзя было оторваться.

– Ну что, нравится?

Дядя Жора, сосед, возник за нашими спинами неожиданно, и его вопрос застал нас врасплох.

– Да! – сказал Сашка.

– Очень! – произнес Сережка.

– Где вы их поймали? – задал вопрос я, и мои друзья хором подхватили:

– Где? Где? Как?!

Добрая улыбка тронула уголки губ дяди Жоры, и он загадочными глазами показал на удочки, стоящие у дверей сарая.

– Удочкой, на червя. Да вы и сами можете наловить, идти недалеко… На озере, где впадает Старая речка.

В любом детстве, у всех ребят есть своя река, свое озеро, своя роща. У одних это находится рядом, а у других эти места связаны с бабушками и дедушками.

Моим друзьям и мне повезло! В районном центре Пружаны, недалеко от Бреста, у нас все было рядом: лес, где росли дубы и сосны, речка-канавка и целых два озера – практически в городе. А дальше, в велосипедной доступности, по лесам и полям имелось бесчисленное количество самых разных по размерам озер, рек и каналов вдоль осушаемых болот.

Небольшая Муха протекает ручьем по задворкам и впадает в реку Вец практически в центре Пружан, а дальше уже Мухавец (совсем неширокий, быстрый, летом заросший по берегам травой, а в воде – колышущимися водорослями) был заселен самой разной рыбой. Щуки, налимы, пескари, плотва, вьюны – можно перечислить почти все виды рыб, живущих в реках и озерах Беларуси. К осени вода становилась прозрачной, и тогда многочисленные стаи пескарей были хорошо видны на песчаных перекатах.

Именно с пескарей началось мое рыболовное детство. Они практически всегда хорошо ловились на удочку, и сейчас, к сожалению, можно только вспоминать, что в те годы не представляло большого труда наловить этих маленьких вкусных рыбок на жареху, а то и побольше, чтобы завялить их до янтарного, почти прозрачного состояния.

Правда, в этом случае появлялся риск, что вяленую рыбу приберут отцы под пиво, обычно после бани. Еженедельная баня с парилкой, с душистыми березовыми и пышными дубовыми, иногда можжевеловыми вениками запомнилась, полюбилась и стала привычкой, образом жизни. Мы парили друг друга, старательно мыли, сушили и проветривали парную, намыливали и хлестали вениками своих отцов, стараясь друг перед другом показать взрослость и самостоятельность.

У многих мужчин на теле красовались разные по рисунку и цвету шрамы от ранений – свидетельства, что они воевали. Зная это, мы смотрели почтительно, но мельком, стараясь не выказывать любопытства. Ордена и медали на пиджаках и кителях в День Победы все объясняли без лишних слов…