Читаем Возвращение во Флоренцию полностью

— Отличная картина, — пошутил Коннор, — ангел, летящий на крыльях над болотом.

— Я часто вспоминаю о нем. Если я не могу принять решение, то думаю, какой совет он бы мне дал. Я знаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. — Она поставила на стол две кружки и налила в них кофе из кофейника. Потом сказала: — Я пришла к выводу, что моя судьба — продолжать жить с тем, что я совершила. Когда мне становится совсем тяжело, я вспоминаю его. Моего ангела.

Два дня спустя Коннор уехал с фермы. Незаконченную скульптуру обернули мешковиной, чтобы отослать в Ирландию, если представится такая возможность.

Перед отъездом он постучался в комнату Ребекки. Они пожелали друг другу удачи, и тут он сказал:

— Мне хотелось бы узнать вас получше. Вы не согласитесь писать мне, Ребекка?

— Да, Коннор, с удовольствием, — ответила она.

Потом он поцеловал ее в щеку, попрощался и ушел.

Она скучала по нему. Ребекка сама удивлялась тому, насколько ей его не хватало. Он оставил по себе зияющую пустоту — хотя Коннор мало говорил, казалось, будто без него на ферме воцарилось молчание.

В первых числах сентября германские войска вступили в Польшу. Одновременно люфтваффе разбомбило большую часть польской авиации, находившуюся на земле. Бомбы сыпались на дороги, железнодорожные узлы и города. Через два дня Британия и Франция, которых договоры обязывали прийти на помощь Польше в случае нападения, объявили Германии войну.

Сидя на кухне в Мейфилде, Ребекка слушала обращение Невилла Чемберлена к нации: он сообщал, что Британия вступила в войну с Германией. Когда трансляция закончилась, Дэвид Майклборо выключил радиоприемник. Олвен Уэнрайт заплакала, а ее муж, участвовавший в Первой мировой, пробормотал: «Проклятие!» — встал и вышел из комнаты. Во дворе, залитом солнцем, сыновья Майклборо бегали по траве, раскинув руки, и изображали самолеты.

Ребекка прошла к себе в комнату и написала письмо Мюриель. Потом одолжила велосипед и поехала в Танбридж-Уэллз. У телефонной будки выстроилась очередь; дожидаясь, она прокручивала в голове предстоящую беседу. Чего она больше боится — этого разговора или войны?

Подошла ее очередь. Ребекка вошла в будку и, вызвав оператора, сделала то, что откладывала целых полтора года: позвонила матери.

<p>Часть третья</p><p>ГЕРОИ И ДЕВУШКИ</p><p><emphasis>1940–1944</emphasis></p><p>Глава десятая</p>

Теперь ей приходилось вести себя осторожно. Она стала Тессой Бруно — тихой неприметной вдовой с уединенной фермы в глухой долине. Ее документы были поддельными (это приводило в ужас Фредди), но она по ним жила.

Фредди пыталась уговорить ее вернуться домой. Домой— через неделю, день, даже через час после того, как она пересекла границу Италии в конце октября 1938, Тесса поняла, что наконец оказалась дома. Часть груза упала с ее плеч; воздух, которым она дышала, был привычным, успокаивающим.

Сначала она поселилась у знакомого модельера, который жил на озере Комо. С Фабио они часто работали в прошлом; он и его любовник Жан-Клод отнеслись к ней очень тепло. Дом был элегантным, сад, выходивший на озеро, — живописным. Она понемногу гуляла, понемногу читала и много спала. Однако вскоре Тесса догадалась, что Фабио знает:неудивительно, ведь он обожал сплетни, которыми полнился мир моды. Поэтому она уехала — для начала в Венецию, где у нее был непродолжительный роман с одним овдовевшим аристократом. Однако в Венеции на нее напала хандра, очевидно, от созерцания темной, печальной воды в каналах и островков, окутанных зимними туманами. Опустошенная, она покинула город, сама не зная, куда двинется дальше.

Следующие месяцы превратились в сплошной хаос, калейдоскоп встреч и расставаний, любовных приключений и переездов. Ей казалось, что она пытается немного отвлечься; позднее Тесса пришла к выводу, что тем самым стремилась наказать себя.

Один из ее любовников, человек с дурной репутацией, дерзкий и непредсказуемый, постоянно ходивший по острию ножа, раздобыл ей подложные документы. Где-то на пути из Болоньи во Флоренцию Тесса превратилась в синьору Бруно, законопослушную молодую вдову. Она сняла квартирку в Ольтрарно и устроилась на работу в магазин готового платья на Виа де Торнабуони. Научилась жить на свою крошечную зарплату; стала даже готовить, хотя это у нее и не очень получалось.

Во Флоренции она часто вспоминала Гвидо Дзанетти. Он был ее первым любовником; вернувшись в город, где они выросли, она словно заново ощутила наслаждение и боль первой любви, ее особую ранящую сладость. Путем ненавязчивых расспросов она выяснила, что Доменико Дзанетти умер, а Гвидо теперь управляет шелковой фабрикой вместо отца. Он жил с женой и ребенком в палаццо Дзанетти на Виа Риказоли. Гвидо уже исполнилось тридцать. Наверняка его юношеская красота давно померкла, он набрал с десяток килограммов и даже начал лысеть. Женатый мужчина, он теперь, должно быть, выглядел спокойным и слегка самодовольным. Между ними давно не осталось ничего общего.

Перейти на страницу:

Похожие книги