Возвращение Варяга

— Вася, если ты меня хочешь брать "силой оружия", это совершенно не необходимо, я и так уже давно твоя, всей дущой. Пока правда не телом, — Верочка пыталась привычным сарказмом подавить свой страх перед первым в жизни настоящим свиданием.

К ее удивлению, в вынырнувшей из за обшлага мундира левой руке Василия был зажат золотой червонец.

— А уж платить мне точно не надо, — слегка даже обижено произнесла Верочка надув губки.

Такой реакции на свою откровенность и смелость она точно не ожидала.

— Платить и не подумаю, а вот наган мне сейчас и правда пригодится, — весело ответил Балк, бросил червонец на палубу «Монголии» и, внезапно, выстрелил в него.

Подняв получившийся золотой «бублик» (вид прострелянного императора всеройского вызвал унего нездоровые ассоциации), капитан второго ранга Балк, встал на левое колено и глядя снизу вверх в глаза любимой женщине.

— Я могу пойти с тобой только если ты примешь от меня это. Другого кольца у меня для тебя нет, но для помолвки сойдет пока и так. Ты же, когда вся эта кутерьма закончится, правда выйдешь за меня?

Спустя двадцать минут, наспех одетые Василия и Верочка никак не могли оторваться друг от друга на площадке трапа. Но когда матросы уже вытягивали трап на борт парохода, Верочка, в своем репертуаре, задала последний вопрос, не имеющий отношения к их отношениям и звучащий совершенно не к месту.

— Вася, а зачем ты с собой постоянно носишь столько золотых червонцев? У тебя китель весит не меньше полупуда.

— Видишт ли Верунчик, если японцы нас все же окончательно прижмут, мне придется не только уходить самому, но и любой ценой выводить отсюда Михаила. А уходить нам придется через Китай. Китайцев же, зачастую, проще купить, ем пытаться перебить, уж слишком их много…

Пока «Монголия» пробиралась к выходу из гавани, Балк успел присоедениться к Михаилу на маяке. Наблюдая за медленно удаляющимся пароходом, увозящим его Веру, Василий невольно тихонько насвистывал стольподходящее к его настроению "Прощание славянки".

— Что это была за мелодия, Василий Александрович? — поинтересовался заслушавшийся великий князь.

— Неужели я настолько фальшивлю, что вы не узнали "Прощание славянки"? — не на шутку обидился Балк, гордящийся своим слухом.

— Никогда не слышал ни мелодию, ни название, — отозвался Михаил, — а такую мелодию я думаю не забыл бы. Не наиграете потом?

— Тут не гитара нужна, злесь даже рояля будет маловато, скорее полковой оркестр должен быть… Это же лучший русский военный марш из всех что были и будут. Неужели его еще не написали? [30]Но как с войной немного разберемся — ноты запишем обязательно.

С площадки маяка было видно, как, на линии горизонта, к белоснежному борту госпитального судна подлетал дымчато серый японский крейсер. Через пол часа, уже в сумерках они бок о бок продолжили движение. После беглого досмотра «Акаси» проводил «Монолию» через минные поля, и на утро они разошлись навсегда. Досмотрев морской спектакль, Балк с Михаилом неторопясь спуститься вниз по винтовой леснице. Но спустя всего три часа, им пришлось, в кромешной темноте снова сломя голову по ней нестись. Но теперь вверх.

Уважительно растолкавший ночью товарищей командиров вестовой доложил, что "на море что то такое затевается, прожектора и взывы на горизонте, а на миноносцы это не похоже, да и не должно их сегодня вообще быть". Спешно добравшись до верха маяка Балк с Михаилом стали в четыре глаза вглядываться в ночь. Далеко в море, почти на горизонте, были видны вспышки орудийных выстрелов, метание прожекторов и далекое моргание морзянки, которое из — за расстояния прочитать было невозможно.

— Если бы это были наши, то связались бы с нами по радио, у нас на «Муромце» радиовагон зачем? И всему флоту об этом известно… Любезный, — рассудительно обратился Балк к вестовому, — метнись на броепоезд, узнай — были ли радиограммы. И если были, то почему эти сукины дети Марконни, мне ничего не доложили?

Вестовой, однако не успел добежать даже до низа лестницы. Примерно на пол дороги его сбил с ног летящий по лестнице вверх матрос с радиовагона. Долетев до верха он смущенно протянул бумажку с радиограммой Балку, и пока тот был занят чтением, почему — то попытался сразу сбежать обратно по лестнице. Однко был остановлен резким и всластным движением руки Михаила.

— Были ли телеграммы до этой, товарищ боец? — грозно спросил он.

— Товарищ Михаил, — из — за того, что матросик буквально плюхнулся на колени, его реплика более всего походила на старорусское "не вели казнить, великий государь", — у нас Васька Клинов случайно рубильник с питанием перекинул, и с вечера приемник не работал! Только десять минут как разобрались, включили!

— А я то думаю, чего это Петрович с места в карьер! — мрачно отозвался из под фонаря Балк, протягивая Великому князю бланк, — немедленно обесточить крепостное минное заграждение и включить маяк!

Телеграмма гласила следующее, — "Вася, за кол ебалк, сколько можно ждать? Немедленно дай свет на маяке. «Урал» уже по счислению вылез на мины, на хвосте Камимура и Того. Просыпайся, сукин сын, кол тебе в задницу".