Возвращение в Тооредаан 2

Вот ведь дурацкие рефлексы, когда только успел обзавестись? …Первым делом я попытался схватиться за шпагу, в результате чего чуть и не схлопотал дубинкой, насилу увернувшись. Тут мне как бы хватило мозгов оценить ситуацию, и пуститься в бегство. Правда, недалеко — догнали бы. Пробежав шагов десять по полутемному залу до ближайшей стены, которая прикроет мне спину, я вдруг резко обернулся, и встретил догоняющего меня засранца прямым справа. Бил от всей души, как на показательных выступлениях с разбиванием кирпичей и прочим экстримом. Что-то громко хрустнуло, и по отсутствию боли в руке, я догадался что это была челюсть противника. Второй замахнулся на меня короткой, оббитой железными полосами дубинкой — явно, оружие бандитского ремесла. Ну, это легко. Отработанным миллионы раз движением, мягко заблокировал бьющую руку, ушел за спину противнику, при этом не мешая ему продолжать начатое движение, провернулся на триста шестьдесят, заставляя его описать окружность вокруг меня, и швырнул под ноги набегающему сзади приятелю. Приятель попытался перепрыгнуть через внезапно появившийся барьер. И очень удачно приземлился челюстью на мой кулак. Потом небольшой подшаг, и пинок по ребрам лежащему. Противники остановились. Одни принял вычурную стойку, с поднятым над головой кинжалом, а еще трое начали обходить меня с флангов, вертя и помахивая разным железом. Вот только кто же так ногу-то далеко выставляет? — Нет, если в руках шпага, это еще можно понять, она вроде как прикроет. Но кинжал, да еще и задранный к небесам…? — Влепил кинжальщику по выставленному вперед колену, и пробегаю мимо согнувшегося лоха, добавил локтем в челюсть. Опять развернулся лицом к противникам, дернулся в сторону того, что справа, и резко атаковал тех, что слева, первому — ногой чуток пониже пояса, второму — серию — прямой справа, два боковых. «Правый» все-таки успел подскочить, и полоснуть меня кинжалом по предплечью. Но это было его единственным достижением. Я перехватил руку, чуточек выкрутил, другой рукой слегка ткнул пальцами в горло, вызывая легкий шок, надавил на шею, пригибая голову к земле, и влепил снизу коленом. От души так, как учили, целясь примерно на высоту собственного подбородка. Потом оглядел зал налитыми кровью глазами, ища кому бы еще тут преподать урок хороших манер. Матерые морские волки, и просто лихие ребята, сидели скромно потупив очи. Кажется, я был весьма убедителен.

Странно, но на душе легче не стало. Мы впервые поругались с Неевиией, причем вдрызг, до криков, битья посуды и ухода из дома с громким хлопаньем дверью. И я злился еще больше, понимая, что она отчасти права. Но ведь и я, тоже, в некотором роде, прав!

* * *

После той разборки на море, мне пришлось сразу же заняться ранеными. На этот раз их было много. Очень много. В этой чертовой рукопашке, похоже ранен был едва ли не каждый выживший вояка. По большей части это были глубокие порезы или синяки, но и их надо было обрабатывать со всей тщательностью, иначе запросто могла бы развиться какая-нибудь зараза. Были случаи и посерьезнее. Несколько раз мне опять пришлось прибегать к чудо-отвару, дарующему безболезненную смерть. Хорошо хоть, что на отбитом паруснике был свой лекарь-коновал, принявший на себя часть пациентов, а наши вояки избавили меня от необходимости пользовать вражеских раненых, тупо покидав их за борт. Знаю, жестоко, и даже звучит негуманно. Но такие тут законы войны. Нескольких, попавших в плен пиратов, сначала допросили, а потом вздернули на реях. Если бы я взялся лечить кого-нибудь из раненых удихов, его бы, в результате, ждала та же самая участь, так зачем, спрашивается, тратить дорогие медикаменты и время?

…Помню как Неевиия, выпущенная из глубин трюма, заявилась ко мне в лазарет. Вокруг вповалку валяются и стонут окровавленные люди, а я «по-живому» шью чью-то рану, поскольку обезболивающие у меня закончились. Несчастная жертва истошно вопит и дергается, а я, в окровавленном фартуке, отчаянно матерюсь на двух матросиков, пытающихся держать ее неподвижно, и злобно скалюсь, убеждая себя не реагировать на вопли. Когда жена чуток пришла в себя от этой инфернальной картины, и подошла предложить свою помощь, я ее послал. Назад, в нашу каюту. Потому что мне и самому тут было жутко, не хотелось чтобы и она всем этим…, пропиталась. Получилось как-то…, многозначительно, что ли. У нее и так, был какой-то странный взгляд, а тут еще… Конечно, тогда мы быстро уладили это недоразумение, но видать осадочек у нее остался. А может, она просто впервые увидела своего муженька, не в качестве томного воздыхателя и галантного кавалера, а залитым кровью чудовищем. До этого-то она меня уже видела в операционной. Но там было не так, спокойнее что-ли. А тут, сразу после боя, да еще и толпа раненных… А если к тому же учесть те «комплименты» моей доблести, что наговорили ей позднее…