Возвращение в темноте

— Он научил их искусству целительства, которое распространено среди гварани, коренных жителей моей страны. На их языке это искусство называется хета-и, что можно перевести как «многие воды». — Глаза Бенни были широко открыты, но взгляд был невидящим, словно он весь ушел в прошлое. — Однако тому, что сделали братья, нет прощения. Научившись секретам исцеления людей, они в своем безумии превратили хета-и в страшное орудие зла.

Пока Бенни разливал по чашкам горячий кофе, Кроукер думал о том, какие интересные факты открывались перед ним.

— Так что же означают эти символы? — спросил он.

— С их помощью обычно призывают силы всех четырех сторон света. Изобразив сразу все четыре символа, можно вызвать всех духов одновременно, а это — чрезвычайно мощное оружие в руках посвященного.

Кроукер взял чашку.

— Но в холодильнике было только два символа.

Бенни кивнул.

— Третий — это крест внутри трех пересекающихся концентрических окружностей, а четвертый — контур человеческого глаза с двумя зрачками...

Бенни тоже взял свою чашку, но так и держал ее в руках, не сделав ни глотка.

— И каждый посвященный выбирает для себя какой-то один из этих четырех символов. Глаз с двумя зрачками был личным символом моего деда.

По спине Кроукера пробежал холодок. Он в двух словах рассказал Бенни о своем сне и о том, что видел в нем именно этот символ.

Медленно поставив чашку на стол, Бенни вышел из кухни. Сгорая от любопытства, Кроукер последовал за ним на веранду.

— Бенни, что с тобой?

Он долго молчал, словно раздумывая над ответом. Наконец, он произнес:

— Честно говоря, Льюис, я теперь не знаю, что и думать.

Облокотившись на перила, он уставился на отражение огней в темной воде у пристани.

— Когда умер мой дед, десять дней подряд шел сильный дождь. Мне тогда было лет пятнадцать, и я хорошо помню этот холодный дождь. Мой дед умер в самый холодный день зимы. Рыбаки вытащили его из реки Парагвай... Он жил у самой реки, ему тогда было уже за девяносто, и все говорили что, должно быть, он потерял в темноте равновесие, упал в воду и разбил себе голову о камни. Я никогда не верил в это...

Мой дед крепко стоял на ногах. Он даже умел ловить рыбу ногами, и это всегда очень смешило меня...

Бенни был по-прежнему напряжен и бледен.

— Как бы там ни было, мой дед при жизни был целителем, поэтому его тело полагалось сжечь на костре. Мы соорудили высокий погребальный костер и положили его тело на самый верх. Зарезав его любимого коня, мы зажарили мясо и, пока горел костер, ели его, чтобы почтить память деда. Несмотря на проливной дождь, костер не угасал и горел ровным пламенем. Все вокруг удивлялись и говорили, что это просто чудо...

Бенни склонил голову, грудь его тяжело вздымалась, словно у него начался приступ астмы. Вокруг звенели и верещали сверчки и древесные лягушки, но Кроукер слышал их как будто сквозь вату.

— Я сидел на дереве, — с трудом выдавил из себя Бенни. — Оттуда мне было хорошо видно, как горело тело моего деда. Он, бывало, говорил мне, что он наполовину человек, а наполовину животное. Однажды я спросил его, какое именно животное. В ответ он лишь улыбнулся и сказал: «Когда я умру, внимательно смотри на мой погребальный костер, тогда узнаешь».

Бенни покачал головой.

— Ты должен понять меня, Льюис. Когда умер мой дед, я смертельно перепугался. Он хотел научить меня искусству целительства, чтобы я стал хранителем традиций народа гварани. Я отказался. Сам не знаю почему. Может быть, я испугался ответственности, которая навсегда привязала бы меня к Асунсьону. У деда было очень много пациентов, жизнь которых зависела от его мастерства целителя. У меня же на уме тогда были только деньги. Кроме того, мне смертельно хотелось повидать мир. — Вынув сигару, Бенни уставился на нее невидящим взглядом. — А может, в глубине души я просто не верил в его науку... — Отвернувшись, Бенни пожал плечами. — Вот почему мой дед обратил свое внимание на Антонио и Хейтора. Бог свидетель, им была нужна сильная рука. Их отец умер, когда они были совсем маленькими, а мать... Говорили, она была знатного происхождения, но все-таки она была в определенном смысле ведьмой. Мне кажется, мой дед пожалел их. Обучая их своему искусству, он старался дать им чувство защищенности, чувство настоящей семьи...

— Так почему ты испугался, когда он умер? — спросил Кроукер.

Бенни помолчал, разглядывая свою сигару.

— Ну, знаешь... — Он попытался улыбнуться, но в глазах отражался страх. — Я тогда был сердит на него... Наверное, за то, что он заставил меня чувствовать себя виноватым.... Впрочем, сам не знаю за что. Как бы там ни было, я перестал разговаривать с ним. И когда он умер...

— Так что случилось?

Бенни закурил сигару. Привычная процедура немного успокоила его. Раскурив сигару как следует, он сказал:

— Так вот, я сидел на дереве и смотрел, как языки пламени пожирали тело моего деда. Я не отрывал глаз от этого зрелища, потому что был уверен, что вижу, как отлетает его душа. Как птица или что-то в этом роде...

— Но все произошло не так.