Возвращение в темноте

– И тогда мне пришлось бы выстрелить тебе в живот, а после этого я бы мог сделать с тобой, Льюис, все, что угодно. Ты слышишь, все, что угодно!

В комнате воцарилось жутковатое молчание. Обоим мужчинам показалось, что в воздухе слишком мало кислорода.

Наконец, Бенни повел плечами:

– Друзья не должны так разговаривать друг с другом, у них не должно даже возникать таких мыслей!

– Возможно, ты прав, – спокойно отозвался Кроукер. – Впрочем, возможно также, что у тебя искаженное представление о дружбе.

Убрав револьвер в кобуру, Бенни развел руками.

– Ты сердишься, Льюис? Мы уже больше не друзья?

Кроукер молча посмотрел ему в глаза.

– Ну хорошо, хорошо, – замотал головой Бенни. – Твоя взяла!

Он протянул Кроукеру руку:

– Помиримся и забудем об этом!

Кроукер, помедлив, взял протянутую ему руку, и Бенни с искренней радостью сжал ее.

– Я сказал тебе правду, Льюис, – проговорил Бенни. – К смерти надо относиться с уважением, иначе... – он снова повел плечами, – бессмертная душа омрачается неизвестностью. Но ты прав, дело не только в этом. Я не хочу, чтобы в это дело вмешивалась полиция, постарайся понять меня. Именно поэтому я просил тебя уехать, чтобы не втягивать в это...

– Очнись, Бенни, что ты несешь! Здесь совершено страшное преступление, – воскликнул Кроукер. – Я тебя не понимаю!

Бенни криво усмехнулся:

– Электропроводка, подушка, автоответчик – на них остались следы и твоих пальцев...

Он снова стал заворачивать голову Сони в полотенца, пользуясь замешательством Кроукера.

– Может, ты все-таки объяснишь мне свое поведение?

– Запомни, я никогда ничего не делаю, не имея на то причины, – пробормотал Бенни, открывая один за другим ящики буфета. Наконец, ему удалось найти моток бечевки, которой хозяйки обычно связывают ножки птицы, прежде чем засунуть ее в печь.

– Я знаю, кто убил ее, и это так же верно, как то, что мы с тобой друзья.

Он стал обматывать сверток бечевкой.

– Именно поэтому об убийстве Сони никто не должен знать. Когда ты выслушаешь меня до конца, уверен, ты согласишься со мной.

Когда Бенни рассказал Марии, что случилось с Соней, с ней случилась истерика. Друзья отвезли ее к Бенни, в его девятнадцатикомнатный дом в стиле венецианского палаццо на Сорок девятой улице Майами-Бич. Дом был излишне роскошным – семь спален, очевидно, по одной на каждую ночь недели, и при каждой – ванна-джакузи. Были также библиотека в европейском стиле, бильярдная, полностью автоматизированный кинозал, отделанный камнем винный погреб и даже специальная курительная комната. Дом стоял на берегу океана, пристань охраняли позеленевшие крылатые каменные львы, которые, казалось, прилетели сюда прямо из Венеции с Гранд-канала. У причала стояла узкая, темно-синяя моторная лодка, созданная исключительно для высоких скоростей.

Кроукер и Бенни спустились к пристани, невольно любуясь красками заката. Далеко в океане, у самой линии горизонта, все еще висела черная туча, напоминавшая о разразившейся днем грозе. Слабый бриз ерошил им волосы, обдавая лица океанской солью. В это время рыбаки по всей Южной Флориде за бутылкой хвастались друг перед другом своей дневной добычей.

Кроукер был не в том настроении, чтобы наслаждаться выпивкой, хотя держал в руке бокал ледяного коктейля. События дня тяжелым камнем лежали у него на душе. Бенни бережно уложил в лодку большой круглый сверток, который он всю дорогу держал в руках. Приглашенный им доктор, невысокий лысеющий колумбиец с редкими усиками, едва прикрывавшими верхнюю заячью губу, прошел в одну из многочисленных спален дома, где билась в истерике Мария.

Океанские волны покачивали лодку и вместе с ней покачивался ее страшный груз – голова Сони. Бенни уже позвонил партнерам Сони по фирме и сообщил, что она была вынуждена срочно уехать по семейным делам.

Теперь никто не станет искать ее...

– Там было кое-что похуже отрезанной головы, – после долгого молчания произнес Кроукер.

Внизу плескалась океанская синевато-зеленая, удивительно чистая вода.

Вынув сигару, Бенни неторопливо и с видимым удовольствием раскурил ее.

– Да? Что-то я ничего такого не заметил.

– Бенни, там не было крови. Как это могло получиться? Она была задушена в спальне подушкой. – В сознании Кроукера мелькнуло воспоминание о длинных красивых ногах Сони, и его охватила глубокая печаль, смешанная с яростью – как страшно и трагично оборвалась ее жизнь! – Кровь была только в холодильнике, где мы нашли голову Сони. Ни в одной из комнат не было ни малейшего пятнышка крови...

Бенни курил, глядя на закат.

– У убийцы было не так уж много времени, – продолжал Кроукер. – Так что же он сделал с ней после того, как задушил подушкой? Он не мог отрезать ей голову прямо там, в спальне.

– Помнишь эти странные параллельные линии на траве? – сказал Бенни. – А что, если он вытащил ее тело во двор и сделал свое черное дело там?

Кроукер задумчиво покачал головой:

– Мы с тобой обошли весь двор и не нашли ничего, кроме этих линий. Никакой крови, внутренностей, ничего. Кроме того, делать это на улице – слишком рискованно. Ведь его мог увидеть сосед или какой-нибудь случайный прохожий.