Возвращение в темноте

Раскрыв карту, он стал искать на ней Мексиканский бульвар. И тут что-то щелкнуло у него в голове – Пабло Лейес говорил ему, что его жена, Эстрелла Лейес, работает где-то на Мексиканском бульваре. Уж не в этой ли прачечной-химчистке?

* * *

«Ньюс кафе» работало круглосуточно. Кроукер стоял в тени зеленого навеса, лениво разглядывая посетителей. Было десять минут двенадцатого. До предполагаемого убийства Барбасены оставалось меньше тринадцати часов. Хотя время ленча еще не наступило, ресторан был полон. Длинноногие фотомодели в темных очках, возвратившиеся с ранних утренних съемок, жадно курили одну за другой сигареты и с удовольствием поглощали калорийные завтраки. В перерывах между блюдами они перемывали косточки своим знакомым.

На Кроукере были брюки оливкового цвета, светло-зеленая рубашка из буклированной ткани с короткими рукавами и тонкие светлые носки. Все это богатство он приобрел в расположенном неподалеку от ресторана бутике. Только туфли остались мокрыми и поскрипывали на ходу.

Майер появился как-то неожиданно. Заметив паркующийся «линкольн» цвета зеленый металлик, Кроукер направился к нему.

Майер был одет в темно-синий смокинг от Версаче. К атласному лацкану была приколота белая роза. Он беспечно помахивал своим плоским кейсом. Однако глаза у него были красные, а на лоб свисали влажные завитки волос. Похоже, не только Кроукеру не удалось поспать в эту ночь. Очевидно, сбор сведений о Хуане Гарсии Барбасене и его непробиваемой охране оказался не слишком легким делом.

Взглянув на свои золотые часы, Майер сказал:

– Пунктуальность – очень ценная и редкая добродетель. Доброе утро, сэр.

– Если оно действительно доброе, – хмуро откликнулся Кроукер.

– Конечно, доброе, – возразил Майер. – Обещаю вам, очень скоро вы сами в этом убедитесь.

Его глаза были слегка водянистые, какие бывают у любителей выпить.

Они медленно шли вдоль пляжа. Было жарко и душно, словно в духовке.

– Похоже, нелегкой была для вас эта ночка, – сказал Кроукер.

– Увы, иногда приходится поддерживать компанию, хотя с возрастом шампанское начинает плохо действовать на желудок, – со вздохом сказал Майер, бросая в рот мятный леденец.

– Слишком много выпивки вредит даже в молодости, – улыбнулся Кроукер.

Майер миролюбиво произнес:

– Согласен, и тело, и душа с самой ранней молодости подвергаются разрушительным соблазнам жизни.

Кроукер вдруг подумал, что Майер говорил сейчас о себе самом.

– Жизнь – это азартная игра, и выигрывает тот, кто сумеет понять ее странные правила, одно из которых гласит, что ничто хорошее не вечно.

Кроукер смутно догадывался, что вся жизнь для Майера свелась к одному – его отношениям с клиентами, вернее, с одним клиентом.

– Так вот где вы были ночью? В игорном заведении? Или у вашего таинственного клиента?

– Я не мыслю себя отдельно от него, мы с ним стали чем-то вроде сиамских близнецов.

– В таком случае, что же случится с другим, если один из вас умрет?

Майер снял с пальца обручальное кольцо и задумчиво повертел его.

– Отправляясь в путь, не всегда знаешь, что ждет тебя в его конце. Мне кажется, это неведение необходимо для того, чтобы человек все же тронулся в путь. – Золотое кольцо ярко сверкало на солнце. – Краеугольным камнем жизненного фундамента, сэр, является самопожертвование. Сначала маленькое, потом большое, и, наконец, такое огромное самопожертвование, последствия которого не всегда можно предугадать. – Он поднял вверх обручальное кольцо. – Сеньор видит это кольцо? Девять лет моей жизни... Теперь мне кажется, что это была не моя жизнь, а кого-то другого...

Майер подбросил кольцо вверх, и оно упало в набегающие на берег бело-зеленые волны.

– Мечта не сбылась, – задумчиво произнес Майер, – и вместо нее появилась другая.

– Должен сказать вам, Майер, – сказал Кроукер, – мне очень трудно сочувствовать человеку, который мучает меня.

Адвокат засмеялся тоненьким, почти женским смехом.

– Согласен. Шампанское не только вредит моему желудку, но и делает меня нытиком. Ненавижу вечно жалующихся на жизнь людей, а вы? – Майер криво улыбнулся. – Впрочем, со мной это случается не так уж часто.

Майер вынул из кармана сигару, посмотрел на нее, словно раздумывая, стоит ли ее закурить, и, очевидно, передумав, снова убрал ее в карман.

– Видите ли, в отличие от вас я считаю, что между нами возникли определенные отношения.

– Ну да, отношения мучителя и истязаемого.

Майер снова рассмеялся.

– Хотя сеньор и не адвокат, но умеет хорошо говорить. – Он задумчиво потер то место на пальце, где совсем недавно было обручальное кольцо. – Однако кто возьмется определить, кто из нас мучитель, а кто истязаемый?

Кроукер прикусил язык, понимая, что слова Май-ера имеют важный подтекст.

– Майер... – начал было он, но тот перебил его:

– Мне кажется, сэр, что ни вы, ни я не сможем обмануть время. – Майер покачал головой, словно пытался стряхнуть с себя пары выпитого ночью шампанского. – Что ж, к делу, сеньор. Каждый должен сдержать свое обещание.

Возникшая было между ними тоненькая нить человеческого взаимопонимания оборвалась.