Возвращение в строй

– А я знаю? Может, предстоит, может, нет. Если заметил, вчера Алла по усадьбе долго гуляла. А той в голову может прийти все, что угодно. Надысь, до тебя еще, не понравилось ей, что каштаны вдоль аллеи к бассейну растут. А ведь сама решила там их рассадить. Приказала заменить голубыми елями. Саженцы привезли, а я до утра копал ямы под новое место для каштанов.

– Ямы рыть – не в шахте работать.

– Посмотрю я на тебя, когда Цуканов укажет на поляну и скажет – здесь к утру должно быть двадцать ям метр на метр, глубиной полтора, на дне в ряд щебенка или керамзит, потом перегной, потом вновь слой дренажа, сбоку труба для полива корней, и наполовину все прижато черной землей, что за усадьбой в ста метрах в бункере заброшенной фермы. Да к тому же вся земля должна быть вывезена опять-таки на ферму. А из инструмента лопата да тяпка садовая, ну, еще топор, чтобы старые корневища рубить.

– А что, и так бывает?

– Я к примеру. Но здесь, Паша, возможно все.

– Понятно. Беру свои слова обратно.

Цуканов, появившийся перед особняком в 8.00, никакой серьезной работы не дал. Распорядился заниматься тем же, чем и вчера.

Садовник довольно хмыкнул, Павел же сказал управляющему:

– Мне после работы надо в город, Алексей Викторович.

– Да хоть в Москву. Ты можешь вообще жить дома. Главное, чтобы в 8.00 был здесь.

– Начальника охраны предупредить?

– Как хочешь. Но ему это надо?

– Понял.

– А понял, приступай к работе, да идите отсюда быстрее, скоро босс с супругой в город поедут.

– Сегодня же среда. Уходим, – кивнул садовник и повернулся к Кулагину: – Пошли, а то машины подъедут, босс выйдет.

– С супругой?

– Не-е, они на разных тачках ездят.

– Ты упомянул среду. Это что, особенный день в усадьбе?

– По средам Алла Борисовна выезжает в магазины. Вот только почему-то возвращается утром в четверг. Черт, опять сболтнул. Паша, не доставай меня расспросами, а то разругаемся.

– Только один, Алексеич, уж больно интересно.

– Нет.

– Ты только кивни или покачай отрицательно головой. Босс тоже возвращается в четверг утром?

Садовник покачал головой. А Кулагин подумал, еще одна «непонятка». Жена Старикова проводит ночь в городе без мужа? Может, в секте какой состоит, и у них там по ночам со среды на четверг обязательный ритуал? Но он вроде ничего о подобных сектах не слышал. Надо у капитана Орехова поинтересоваться. Конечно, тот удивится, зачем это отставному капитану, устроит допрос, но ответ даст. А ФСБ знает обо всем и обо всех в городе и области. Естественно, речь о тех, кто представляет для службы хоть какой-то интерес. Странностей становится все больше. Но и обстановка, черт возьми, только усложняется.

У сауны садовник вручил Павлу метлу, и Кулагин приступил к работе, по ходу обдумывая новые подробности жизни этой загородной усадьбы. А может, он все преувеличивает? Но нет, чутье спецназовца не обманешь. Здесь что-то было не так, как должно быть. И он не успокоится, пока не узнает, что именно.

Глава пятая

В девять утра к центральной лестнице особняка подошли «Мерседес» и «Ауди». За рулем второй машины находился неизвестный Кулагину водитель. Он и Баров одновременно вышли из машин, встав у задних дверок. На лестнице появились Стариков с супругой. Алла Борисовна сегодня выглядела не так, как всегда. Она улыбалась. Депутат же был темнее тучи, нервно покусывал губы. Они поцеловались у входа и сели каждый в свою машину. Водители захлопнули двери, и вскоре колонна из двух представительских автомобилей покинула территорию. Кулагин подумал, почему Аллу Борисовну не сопровождает кто-то из окружения Старикова? Ответ на свой вопрос не нашел, спросить не у кого. Он продолжил мести. Выбирая из травы шланг, увидел, как из окна третьего этажа вылетела конфета и упала на газон. Павел взглянул на окно, в котором мелькнуло бледное молодое женское лицо. Он кивнул, мол, видел, лицо исчезло, портьеры остались на месте. Подтянув шланг к конфете, он быстрым, незаметным движением поднял ее и сунул в карман.

Закончив с двумя аллеями, когда наступило время обеденного перерыва, Кулагин прошел в свое помещение. Ожидал, что появится и Прохоров, но того вызвал к себе управляющий. В окне третьего этажа никого не было, но органза слегла колыхалась, хотя погода стояла совершенно безветренная.

Кулагин развернул конфету. На блестящей обертке было нацарапано одно-единственное слово «Помогите».

– Помогите, – вслух проговорил он.