Возвращение в небо

Уже на следующий день я повел четверку в район Одессы, чтобы затем ознакомить эскадрилью с будущим районом боевых действий. Только оторвались от земли — под крыльями распласталось море. Чуть дальше белел песчаными косами остров Довгий. Пролетев над ним, мы взяли курс на Очаков, а затем обогнули его слева (там стояли зенитные батареи), чтобы выйти на Рыбаковку.

Ни одного выстрела, ни одной приметы, обнаруживавшей присутствие врага. Все это успокоило нас. До Одессы оставалось километров пятьдесят — не больше. Обращаясь к товарищам, я подбадривал их. В те дни нелегко было советскому истребителю пробиться к большому городу: над ним бушевал огонь зениток.

Приближение самолетов с востока, вероятно, зафиксировали радиолокаторы. Мы догадались об этом потому, что на довольно большом расстоянии от порта путь нам преградила сплошная завеса огня. И все же мы прорвались в Одессу. Летчики, которые в 1941 году до последнего дня героической обороны защищали этот город, должны были увидеть все своими глазами.

Маневрируя по высоте, я успел развернуться над морем, товарищи последовали за мной. Темные кварталы Одессы остались справа, мы обогнули ее по большому кругу и снова Сказались над морем. Вдоль берега бежала дорога, о которой мы уже знали из донесений Алелюхина. Для нашей четверки и всей эскадрильи она представляла большой интерес.

Некоторое время мы шли стороной, на малой высоте, не обнаруживая себя. Потом, внезапно выходя на дорогу под углом, расстреливали вражеские колонны. Автомашины вспыхивали и догорали в кюветах. Многие оккупанты в тот день не добрались до переднего края. А мы, снизившись над широким лиманом, ушли к морю.

Вскоре показались очертания острова Довгого, уже запомнившиеся нам, и, увидев его, мы обрадовались: от острова до Килигейских хуторов — рукой подать…

Техники Моисеев, Зюзин, Шапран набросились на нас с расспросами об Одессе, которую они со своим полком оставили два года назад после героической обороны. А мне было не до разговоров. Я мечтал повести по этому маршруту вторую группу, пройти вдоль дорог от Николаева до Снигиревки, от Херсона до Николаева, пронестись над железнодорожными путями.

На карте, лежавшей в планшете у каждого из нас, вскоре словно бы ожили конкретные ориентиры. Теперь мы точно знали, что и где можем встретить на дорогах, какие самолеты противника стоят на аэродромах, сколько зенитных пушек защищают тот или иной объект. Линия соприкосновения советских и вражеских войск проходила по дельте Днепра, разлившегося здесь на рукава и плавни. Над ней тоже можно было летать без помех. Главная забота в этой ситуации заключалась не в том, как найти объект для штурмовки, а в том, как незамеченными подкрасться к объекту, как уничтожить его и вернуться на свой аэродром.

Но Одесса оставалась для нас еще недоступной.

Однажды я полетел на охоту вдвоем с Плотниковым. Легкие, жиденькие тучки неслись навстречу, мы ныряли в них, как в морскую пену, просматривали землю, искали что-либо достойное внимания.

— Вижу самолет! — вдруг услышал я возбужденный голос Плотникова.

Осмотрелся вокруг — только рваные облака. Ведомый снова сообщил, что видит самолет, на этот раз уточнив: «Юнкерс-52». Я посмотрел вниз и там, на земле, заметил тень большого «Юнкерса». Да, зоркий у меня напарник, безошибочно находит в воздухе чужака!

Транспортного «Юнкерса» я расстрелял с одного захода. Он упал, немного не дотянув до николаевского аэродрома. Но для нас самым важным было не это, главное заключалось в том, что мы нащупали трассу и в дальнейшем подкараулили на ней еще несколько транспортных самолетов.

Сгоревшие автомашины, взорванные паровозы, обломки самолетов — все это всполошило гитлеровцев. Начали искать советский аэродром. Но им никак не удавалось засечь, откуда мы взлетаем и где садимся. Поэтому в районе нашей базы ежедневно стала появляться зловещая «рама». Фотоснимок, сделанный с ее борта, мог «схватить» капониры, в которых нетрудно было разглядеть самолеты. Выход был один — сбить проклятущую «раму»!

А тут и случай пошел нам навстречу. Возвращаясь однажды из Николаева, мы по дороге к Херсону уничтожили несколько автомашин, подожгли автоцистерну и уже взяли было направление на Голую Пристань. Вдруг навстречу — две пары «Мессершмиттов». Как не обрадоваться такой оказии! Давненько не сталкивались мы с немецкими истребителями, а потягаться с ними в бою у нас, как говорится, чесались руки.

Только пошли на сближение, как Плотников возбужденно передал:

— «Рама»!

Я тоже сразу увидел ее и так разволновался, что ладони стали влажными от пота: в памяти еще было свежо тяжелое воспоминание о подобной встрече, которая так трагически закончилась для меня. Неудержимый боевой азарт охватил все существо, но чувство настороженности не покидало меня. Я знал, что на сей раз буду действовать более осмотрительно. Подав команду товарищам атаковать «Мессершмиттов», я напал на разведчика. Самым главным в поединке с «рамой» было разгадать ее маневр (это я запомнил на всю жизнь!), а уже потом пикировать на нее.