Возвращение в небо

Незабываемые минуты волнения, тревоги и огромной радости пережили мы с Виктором в то памятное утро. До конца дней своих запомнил я ту встречу в степи и людей, которые сердцем своим согрело нас двоих, бежавших из лютой неволи, вдохнули в нас веру в свои силы, в то, что мы возвратимся в свои полки и снова обретем крылья!

Старик, увидев меня, продолжал работать с таким видом, словно давно заметил нас обоих и только ждал, что мы к нему подойдем.

— Здравствуйте!

— Добрый день… — он окинул меня внимательным взглядом: — Що скажете?

— Нам помощь нужна, отец…

В черной бороде старика серебрилась седина. На меня повеяло чем-то добрым, родным. Вот таким же вставил я на Смоленщине своего отца-крестьянина… Не раздумывая больше, я подал Виктору условный знак. Он тоже подошел к нам.

Дед, должно быть, не впервые видел таких, как мы. Пытливо поглядывая на нас, он о чем-то думал. Видимо, прикидывал, как себя вести.

— Мы, папаша, ушли из плена. Нужна одежда, пища. Хотим узнать, куда идти, чтобы попасть к своим.

Крестьянин оживился. Рассказал, что его сыновья тоже служат в Красной Армии, а односельчане берегут собранный урожай до ее прихода. Вот он и вышел пораньте убирать кукурузу, позже еще люди придут.

— А вам, хлопцы, нужно к Днепру идти. На ночь не надейтесь. Наткнетесь в темноте на кого — выстрелит, и все. Днем виднее, от кого прятаться. За каждого беглою пленного Гитлер пообещал пуд соли… Среди полицаев есть люди, а в основном — собаки. Не дай бог попадетесь — смерти не миновать… А вы небось есть хотите?

— Со вчерашнего дня не ели. Да и переодеться бы надо…

Старик помолчал, подумал:

— Ну ладно, хлопцы, я пойду в село, а вы побудьте здесь.

Он скрылся в высокой кукурузе, оставив нас в тревоге. Не хотелось думать, что старик может подвести, но ведь всякое случается.

— Надо проследить за ним, — предложил Виктор.

Я стал пробираться за стариком. В конце кукурузного ноля остановился. Сутулая темная фигура двигалась по стерне к дороге. Что тут следить? Будем ждать.

Прошло часа два. Мы уже решили было уходить, когда увидели на дороге двух пожилых женщин, тащивших маленькую тележку с хворостом. Мы пошли навстречу, поздоровались.

— Сыночки, родные, — заговорила та, что казалась постарше, — сколько же вы пережили из-за проклятого супостата! И как еще далеко вам идти!..

В глазах у женщин стояли слезы. Успокоив их, мы спросили, не передавал ли чего бородатый колхозник?

— Передал, передал, сынки, вот берите…

Под хворостом оказались два старых пиджака и две пары брюк навыпуск. Старушка протянула нам узелок с едой и маленький нож. Мы быстро переоделись.

Осторожно сложив свои форменные брюки кармашком внутрь, я вместе с гимнастеркой подал их одной из женщин:

— Возьмите, мамаша, мою одежду. Там в карманчике и мои часы.

Она растерянно взглянула на меня:

— Що вы сказали?

— Часы мои, говорю, военную заслугу оставляю вам.

— О, господи! — всплеснула руками женщина и прижала узелок к груди. — Да зачем же вы это?.. На что они нам?

Когда Виктор стягивал с себя гимнастерку, я увидел, что она на спине разорвана чуть ли не пополам.

— Где это ты?

— Как где? В поезде. Охранник в последнюю секунду уцепился за гимнастерку. Если бы я не держался за твой ремень — оставаться бы мне в том вагоне…

Женщины, слушавшие наш разговор, перекрестились.

— Господи, спаси их и помилуй.

— Бог-то бог, да и сам не будь плох,- сказал я на это.

— Что правда, то правда, — ответила та, что помоложе. — Я вам и карту принесла.

Карта была вырвана из старого учебника географии.

— Батько далы… Може, не такая, да другой нет.

Карта нам совершенно не годилась, но обоих очень тронула такая забота. Поблагодарили колхозниц. Стали прощаться.

— Не идите дорогами, идите стернями, где пасут скот. Вдоль лесопосадок, напутствовали нас женщины.

Мы поклонились им и зашагали в ту сторону, где, по нашим расчетам, катил свои воды Днепр.

Отмахали километров десять, но ушли недалеко: старательно обходили все, что вызывало малейшие подозрения. Оба были до предела насторожены, нам казалось, что со всех сторон нас подстерегают опасности.

Собственно, так оно и было.

Вконец обессиленные, мы свернули к стогу сена. Перекусили тем, что оставалось в небольшом узелке. Вспомнили, как готовились к прыжку из вагона. И еще раз убедились, что прекрасно понимаем друг друга без слов.

Я осмотрел раны Виктора. Та, что была на ноге, загноилась. Следы побоев постепенно заживали. Я нашел лист подорожника, приложил к его ране, перевязал ее.

Отдохнув, двинулись дальше. Шли, пока не начало темнеть и пока не забрели в какое-то болото. С трудом выбрались. Наткнувшись на стог сена, обрадовались, как дети: ночлег в тепле обеспечен.

Утром нас разбудили петухи. Оказалось, мы заночевали возле села. Пришлось срочно ретироваться, хотя очень тянуло зайти в крайнюю хату. Твердо решили: пока можем двигаться, не будем рисковать…