Не только слыхал – посетил еще в первую ходку. Тогда пришлось бритвой распороть себе брюхо от края до края. Этим диким, на первый взгляд, поступком я не только спас себя от неминуемого бесчестия в блатном мире, но и создал начальный авторитет. Сразу определил свое место. И бритву эту дал именно Бахва. По сути дела, став моим крестным в криминальном мире. Я всегда это помнил и был ему за это благодарен. Тем более не мог понять произошедшей со старым вором перемены. Но, решив молчать и наблюдать, так себя и вел. Поэтому только мотнул головой в ответ, мол – не знаю.
– Ну да… Откуда тебе знать. А знать бы надо, раз уж сюда попал, – Бахва щелкнул зажигалкой, затянулся и не спеша выпустил дым, выдерживая паузу. – И не смотри так вопросительно. Эта перспектива реально твоя. Я уже сказал тебе, что крутить они будут тебя по полной программе, а это как раз в полную программу и входит. Чтобы человека не просто заставить что угодно подписать, а раздавить чтобы. Опустить ниже плинтуса. Чтоб не поднялся уже, доколе на зоне будет. Для этого у мусоров здесь есть хата специальная. Держат там специально обученных качков-педерастов. Силой против них ничего не сделаешь, потому как их много. Это тебе не в кино. Отымеют всей хатой как хотят и сколько хотят. Мусора им в этом препятствий чинить не станут. Для того туда и кидают. Опускают раз и навсегда. Это как клеймо. А чем с таким клеймом на зоне, лучше в земле с червями. Хотя, конечно, кому как… Только ты ведь не из таких, я так понимаю?
Я снова отрицательно мотнул головой.
– Вот и получается, братан, – закончил Бахва, – что деться тебе некуда. Прикинь сам. Либо замордуют до смерти, либо опустят. Выбирай на вкус, как говорится. Так что меньшее из зол, из которых тебе приходится выбирать, это брать на себя Эльвиру и идти этапом в зону. При таком раскладе мусора от тебя вмиг отцепятся. Здоровье токо сбережешь. Оно еще тебе понадобится. Что на этапе, что на зоне. Спасибо мне еще скажешь. Разумеешь, что я тебе говорю? Разум, то есть, имеешь, понять смысл моих речений?!
Что это со стариком стряслось, интересно? Раньше вроде за ним театральных пристрастий не водилось. Надеюсь, это еще не старческий маразм. С другой стороны, чего ему еще здесь делать, как не предаваться увлечениям? Особенно перед смертью. Видно же – три дня до сдоха осталось, а туда же все, интриги крутить! Смысл бахвиных, как тот сам выразился, «речений» был очевиден. И смысл этот очень мне не нравился. Не нравился настолько, что это перевесило добрые чувства, которые я испытывал к этому человеку. На смену им поднялась волна неприязни.
А вокруг нас висела напряженная тишина. Несколько человек дышали мне прямо в спину. Ждали, когда пахан подаст сигнал. Когда пахан отдаст новичка на растерзание. Чуют, сволочи, что близко окончание нашей задушевной беседы. И чуют, каким именно будет это окончание. Интересно, а сам Бахва чует? – промелькнуло у меня в голове.
Мое молчание тем временем становилось непозволительно долгим. Надо было давать ответ.
– Слова твои понятны мне, чего там… – медленно проговорил я, глядя пахану прямо в глаза, -…не понять. Я другого не пойму, Бахва! Вроде ты вор, авторитетный человек…
Я выдержал паузу. Бахва несколько раз мелко кивнул, соглашаясь с такой оценкой своей персоны. Видно было, что ему приятно это слышать. И он благосклонно ждет вопроса, на который он благосклонно же и ответит.
Сейчас тебе будет вопрос, падла! Я пригнулся поближе к его лохматой голове. Затем отчетливо, так, чтобы услышали все, произнес:
– Что же ты меня все время под мусоров подложить пытаешься? А?
В первое мгновение показалось, что Бахву хватит удар. Его лицо стало серым, губы почернели. Дыхание на миг пресеклось и пахан прикрыл веки. «Ну вот, как не вовремя!» – успел подумать я.
В следующее мгновение он очнулся и поверх моей головы одними глазами подал знак тем, кто ждал у меня за спиной. Тут же множество рук схватило меня и, мигом стащив со шконки, поволокли по проходу подальше от пахана. Удары посыпались со всех сторон, били руками и ногами – куда и как придется. Я пытался прикрыть голову и лицо. Пока узость прохода и обилие желающих поразмяться спасали – они просто мешали друг другу.
Но вот меня выволокли на открытое место и принялись бить всерьез. Закрыться было уже немыслимо. Тогда я стал изо всех сил отбиваться, почти не ориентируясь в обстановке, но надеясь, что кому-то все же достанется по заслугам. Однако долго простоять не удалось. Вскоре меня подсечкой сшибли на пол, и несколькими точными ударами по голове отправили в полную отключку.