Возвращение в Коктебель

Она смотрит на Зину во все глаза, она не верит своим ушам: разве можно не пустить человека в его собственный дом? И не просто человека мать... Конечно, можно! Сколько об этом написано и рассказано, но чтоб у них, в их семье...

- Тебе-то что, - поджимает губы Зина и становится вдруг старой и удивительно похожей на мать, когда та сердится. - У тебя же нет мужа. Вот ты и ухаживай!

- А я и ухаживаю, - сдержанно говорит Натка, - но сейчас уезжаю.

- Так не уезжай! - орет Зина. - Сколько раз повторять! Пусть кто другой едет!

- Зина, - утомленно вздыхает Натка, - мне очень трудно сейчас! Так кстати эта поездка...

- Ага, - торжествует Зина, - я так и знала! Небось сама напросилась!

- Нет, что ты, - пугается Натка. - Ведь это мой завод, за мной закреплен, разве не помнишь? А сейчас они собираются делать блоки...

- Скажи, что не с кем оставить мать, - талдычит свое Зина.

- Да как же - не с кем? - не понимает Натка, и от ее растерянного, удивленного взгляда Зина срывается окончательно: наивность этой дурочки просто бесит!

- Не возьму я ее к себе, поняла? - говорит она четко. - Ишь, надумала: кормить третий рот! Старухи всех раздражают!

- Какие старухи? Какой третий рот? - ужасается Натка.

- Не привязывайся к словам!

- Ну хорошо, - сдается Натка, у нее что-то совсем нет сил - давление, что ли, упало? - Хорошо. Поживи тогда тут, у нас. Я набью холодильник, оставлю денег. Маме одной нельзя: она боится. Ты только ночуй, ладно?

- "Ладно..." - передразнивает Зина. - Чтоб он рванул к своей бляди?

- Зина, прошу, ты же знаешь: я не переношу мата... Никуда твой Володя не денется, они, конечно, давно расстались: такое ведь не прощается...

- Ах, скажите, какие нежности! Все прощается! Эта сука только обрадуется!

Бог мой, и это ее сестра, дочка их общей матери! Несчастная страдалица, всеми жалеемая, опекаемая... А как же иначе? У Натки изобретения и патенты, сплошные успехи, а бедняжка Зина сидит на полставки в библиотеке и вяжет. Правда, всегда неплохо получал Володя, но все равно от Наткиных крупных денег чуть ли не половину - Зине: на куртку, сапоги, модный чешский жакет. Она вроде особенно и не просила, но как-то так повелось: Зина модница, Зина красавица, Зине все надо. А как умеет она радоваться обновкам! Прибегает в новом жакете, крутится перед зеркалом, бросается на шею сестре, призывая всех радоваться с ней вместе. Все и радуются. Но скоро ей опять чего-нибудь не хватает.

Что-то не то они делали? В чем-то ошиблись? Зина вообще-то многого не понимает, чужие беды не чувствует - это Натка всегда с горечью понимала. Надо, наверное, ей объяснить, растолковать, в конце концов есть какие-то правила. Впрочем, правил Зина не признает.

- Понимаешь, - старается говорить ровно Натка, - работать по моим чертежам решили в Ялте. Дают целый цех, понимаешь? Это мое, кровное...

- Понимаешь, понимаешь, - передразнивает ее Зина. - Тоже мне, изобретатель!

- Да, а что? - У Натки падает голос: неужели Зина завидует?

- Ничего... - Губы сжаты в узкую, злую линию, щелочками стали выпуклые глаза. - Откажись, и все. Вадим твой друг, пусть войдет в положение.

- Но какое положение, Зина? Ведь всего десять дней! А хочешь, живи здесь с Володей.

- Нет. Ясно? - Зина тверда как скала. - Хитрая какая! Сама - на море, а я как дура с маменькой? Нет, поняла? Как хочешь, так и устраивайся! Хоть увольняйся!

- А на что я буду жить? - ахает Натка.

- Ну есть же у тебя какие-то сбережения.

Зина встает, резко отшвыривает чашку, так же резко толкает стул и выходит. Окаменевшая Натка слышит, как открывается дверь маминой комнаты.

- Мамуль, я пошла: супруг мой небось заждался. Дай-ка я тебя поцелую.

- Детка, чего ты такая красная? Вы там, случайно, не ссорились?

- Нет, мамочка, что ты...

Хлопает входная дверь, и наступает звенящая тишина. В кухню, шаркая шлепанцами, входит мама, осуждающе покачивая головой.

- Как Зина к нам ни придет, всегда ты ее расстроишь...

"Есть же у тебя какие-то сбережения..." Да если б и были, разве проживет она без работы? Никогда не могла, а уж теперь... Вот-вот превратятся во что-то реальное ее чертежи... Ожило, сдвинулось наконец... Потому что дешево, экономично. Потому что настало время! И надо спешить Натка чувствует это так остро, что не спит ночами. Все вокруг зыбко и шатко, все меняется, разрушается... Надо спешить!

Она возвращается в комнату, стелет постель. Свежий ветер дует в окно, но ей все равно жарко. Обидно и жарко. И еще - страшно: некому рассказать, пожаловаться - она сама бросила Диму. Телефон звонил и звонил, а она не снимала трубку. Потом воцарилась оглушительная тишина: Лена уехала, Дима смирился. Может, и рад, что все она взяла на себя, оставалось лишь подчиниться. Наверное, рад... Конечно...