Возвращение в Яблочное королевство. Стив Джобс, сотворение Apple и как оно изменило мир

Несмотря на то что Джобс, Возняк, Холт, Марккула и Скотт в той или иной степени были технарями, у них было мало общего. Они отличались возрастом, внешностью, воспитанием и амбициями. Им нравились разные люди, у них были разные представления о преданности, удовольствии, эстетике, религии, деньгах, политике. Речь молодых людей была усыпана непристойностями, а их старшие товарищи едва ли не краснели, услышав бранное слово. Они были так не похожи друг на друга, что биолог, получив пять образцов их хромосом, с удивлением обнаружил бы, что все они мужчины и у каждого из них по две ноги.

Джобс, несмотря на явную любовь к деньгам и наслаждение властью, искренне увлекся Apple и не хотел заниматься ничем другим. Возняк, для которого разница между тысячей и миллионом носила скорее технический (в смысле двоичного кода), чем денежный аспект, главное удовольствие получал от демонстрации возможностей своего компьютера. Холта, который впервые в жизни стал обладателем суммы в тридцать тысяч долларов, привлекала возможность заработать за пять лет четверть миллиона.

Марккула не скрывал своего увлечения компьютерами и стремился пополнить свой послужной список еще одним достижением, а Скотт больше всего на свете хотел быть президентом компании, которая добьется невиданных успехов.

"Китайцам компьютер бы очень понравился!" — воскликнула Паола Чирингелли.

Apple II, Apple III, Lisa и Macintosh выстроились на двух стальных столиках, демонстрируя полную боевую готовность. Два менеджера по маркетингу подразделения Мае, Майкл Мюррей и Майкл Боич, сидели перед компьютерами, внося последние изменения в презентацию, предназначенную для бельгийского художника Жана-Мишеля Фолона. За несколько месяцев до этого дня Стив Джобс, главный эстет Apple, был впечатлен работами бельгийца, удачно сочетавшими в себе элементы романтизма и сюрреализма. Джобс решил привлечь европейского художника к работе над калифорнийским компьютером. Одно время он даже хотел, чтобы в рекламе использовался образ Мае, созданный Фолоном. Джобс связался с мастером, приехавшим на открытие своей выставки в Нью-Йорк, и пригласил его в Купертино. Для Джобса сочетание искусства, Нью-Йорка и Европы представляло собой нечто неотразимое. Фолон, в свою очередь, прислал несколько набросков с идеями, которые Джобс хранил в комоде у себя в спальне.

Таким образом, тот факт, что Мюррея и Боича окружал мир в стиле Фолона, был не случаен. Серые, обитые войлоком стены зала для переговоров были увешаны макетами рекламных плакатов, руководств по эксплуатации и конвертов для дискет, в которых художники Apple использовали мотивы картин Фолона. У одной стены стояла пятифутовая, вырезанная из картона фигура одного из персонажей художника — меланхоличный вид, старомодная шляпа, нелепое пальто.

Мюррей решил предложить Фолону авторское вознаграждение в размере одного доллара с каждого проданного компьютера — довольно щедрое предложение, если учитывать, что Apple надеялась продавать по миллиону Мае в год. Боич возился с моделью Lisa, когда экран вдруг заполнился мешаниной из букв и цифр.

— Посмотрю, можно ли что-то сделать, — сказал он, взглянув на монитор. — В противном случае к приходу Фолона Lisa у нас сдохнет.

Мюррей поднял голову и выругался.

— В Apple уже срывались презентации. Сейчас этого нельзя допустить.

Он вернулся к Мае и закончил рисовать миниатюрную версию одного из персонажей комиксов Фолона, произносящего "Bonjour, monsieur"^{30}.

Приезд Фолона наполнил Купертино атмосферой Парижа. Это был высокий, взъерошенный мужчина в мятых темно-синих брюках, какие обычно носят художники, узких малиновых подтяжках, клетчатой полушерстяной рубашке, потертой хлопковой куртке и в круглых очках в роговой оправе. Его сопровождала Паола Чирингелли, одетая в оранжевый вельветовый жилет и желтовато-коричневые брюки, а также Марек Миллек, парижский график-дизайнер Apple, исполнявший роль шерпы и переводчика. Фолон сразу же решил обследовать компьютеры, разрушив тщательно разработанный план.

— Oh, regardez!^{31}- воскликнул художник, заметив рисунок Мюррея.

Его потащили к столу, усадили и стали демонстрировать Macintosh, что вылилось в краткую лекцию о принципах работы компьютера. Мюррей старался говорить проще, на пиджин-инглиш^{32}, Миллек переводил его слова на французский. Мюррей снова начал рисовать.

— Займись глазами. Сделай ему зрачки, — посоветовал Боич.

— Можно добавить ему веснушки на лице, — объяснил Мюррей.

Фолон сел за компьютер и принялся рисовать с помощью мыши. Потом взглянул на появившуюся на экране картинку и поморщился.

— Ага. Он не знает, как здесь рисовать, — воскликнула Чирингелли с сильным итальянским акцентом. Она повернулась к Мюррею и спросила: — Это только для рисования?

— Нет, нет, — честно признался Мюррей. — Еще для того, чтобы набирать тексты, печатать.

Все уселись за длинным столом для переговоров, а Мюррей остановился у плаката с пятью главными вопросами об Apple.