Возвращение в будущее

Первым портом, куда зашел наш пароход, был порт Рашин в Корее. Мне доводилось слышать множество весьма неприятных историй о бесчинствах японцев в Корее, о последних из них мне рассказывал один шведский инженер, который много раз бывал на Востоке. Он явно не слишком лестного мнения о японцах, его симпатии в основном были на стороне корейцев, их он называл благородным, гордым и свободолюбивым народом. С большим удовольствием он обратил наше внимание на то, что корейцы передвигаются совсем как мы, в то время как японцы ходят согнувшись, шаркающей походкой, так как с самого раннего детства привыкли носить деревянную обувь, которая держится на ноге с помощью распорки между большим и другими пальцами ноги. У корейцев же обувь напоминает мокасины. Корейцы по сравнению с японцами выше ростом, держатся прямо, их лица с грубоватыми чертами имеют серьезное, значительное выражение. Корейский женский наряд очень красив: молодые девушки ходят в шелковых блузках, с рукавами «реглан», в блузках, которые они перепоясывают над грудью шелковой лентой, завязывая ее бантом с длинными концами, свисающими вниз. Многих кореянок мы видели на набережной, хотя гораздо больше здесь было японцев и японок. Здесь же, в Рашине, мы заметили, что все женщины, а также многие мужчины ходят в кимоно. Все молодые японки казались просто очаровательными, среди мужчин тоже было много красивых, с благородными лицами, в своих темных свободных кимоно они выглядели очень достойно. Свои кимоно они драпируют на бедрах и перевязываются шелковым шарфом. Непременным элементом японской одежды является веер.

Вся бухта была окутана утренним туманом, поэтому мы могли разглядеть лишь безлесые, но все же зеленоватые от растительности склоны гор с красно-желтыми тропинками, петляющими среди них. Бльшая часть города расположена за холмами. Вдоль бухты можно было увидеть новые портовые сооружения, возведенные из светлого камня и цемента, а также большие склады, такие аккуратные и красивые, подобных складов мне никогда не доводилось видеть ни в одном порту в Европе, они так и сияли чистотой и производили удивительно приятное впечатление.

Тут же на пристани, неподалеку от нашего парохода «Харбин Мару», можно было увидеть повозки с углем; полуголые кули носили уголь в корзинах, поставив их себе на голову. При этом, конечно же, уходило немало времени на то, чтобы разгрузить повозки, но наш знакомый инженер пояснил, что рабочая сила здесь стоит очень дешево, и владельцам кораблей выгодно загружать суда именно таким способом. Мы увидели группу рабочих, которые расположились на отдых на набережной, с помощью палочек они ели какую-то ярко-зеленую массу, кажется, это были квашеные листья. Мы заметили, что все они, прежде чем наполнить свои миски новой порцией еды, мыли руки в тазике с водой, который стоял неподалеку.

И вот мы, никогда не бывавшие ранее на Востоке, с живым интересом наблюдали за жизнью на набережной. Вокруг было полно японцев, они поднимались на отправляющиеся пароходы или, наоборот, выходили их пришвартованных судов или просто гуляли по набережной. Молодые женщины прохаживались с раскрытыми зонтиками, на них были легкие летние кимоно, чаще хлопчатобумажные, приглушенных оттенков: серо-зеленые, серо-голубые, красновато-коричневые; в качестве контраста к этим приглушенным тонам они носили широкие, вышитые шелковые пояса, они их называют «оби», эти пояса всегда подобраны с удивительным вкусом и хорошо гармонируют с цветами самого кимоно. В своей национальной одежде японские женщины выглядят просто очаровательными, в этих белых носочках и лакированных деревянных башмачках, но когда они наряжаются в европейскую одежду и обувь, то их внешность многое теряет. Их лица набелены и нарумянены, они приветствуют друг друга глубокими поклонами и красивой улыбкой, идут они обычно на некотором расстоянии от мужа, если появляются на улице вместе с ним, со своим господином; именно они, как правило, и несут всякую ручную кладь, иногда при этом у них за спиной еще привязан ребенок, а их малыши такие очаровательные, так бы и украла у них такого младенца.

Уже на борту японского парохода я поняла, что в Японии мужчина — глава семьи, он — господин и повелитель, даже если он очень молод. Например, в возрасте моего сына Ханса. Служащие парохода всегда в первую очередь обращались именно к нему, обслуживали его первым, давали ему счет в ресторане, это проявилось еще более отчетливо, когда мы приплыли в Японию, особенно в храмах Киото, где служители храмов и гиды обслуживали именно его, водили повсюду его, рассказывали обо всем ему и ожидали от меня, что я буду смиренно следовать за ним на некотором расстоянии, храня почтительное молчание.