Возвращение в будущее

Вполне можно предположить, что изнутри эти старые русские избушки отнюдь не идеальные жилища. Повсюду они казались слишком тесными, густонаселенными и слишком близко расположенными одна к другой, чтобы жизнь в них можно было считать вполне здоровой. И все же я думаю, что этот старый тип домов стоило бы каким-то образом сохранить и усовершенствовать. Повсюду в мире уже давно поняли, что жилье на одну семью дает наилучшие условия для сохранения здоровья народа, как физического, так и психического, и особенно это важно для детей. Если государство проводит эксперименты, связанные с коллективизацией сельского хозяйства, то почему бы при этом не сохранить старые деревни, в которых могли бы жить сельскохозяйственные рабочие? И здесь я вновь вспомнила тот период, когда многие на Западе считали, что это экономично и даже прогрессивно — заставлять людей жить многочисленными семьями в наемных квартирах, в больших домах, в тесных кварталах. И вот теперь в России пытаются построить новое общество на фундаменте тех идей, которые европейские демократии уже отвергли как нецелесообразные в свете научного опыта последних 50 лет. (Когда я находилась в Америке, до меня дошли сведения, что после победы в Советской России также собираются расширить строительство домов, рассчитанных на одну семью, причем при каждом доме будет предусмотрен сад, хотя земля останется государственной.)

II

И ВОТ наконец настал час отъезда. В Москве мы пробыли всего четыре дня. Но для меня эти четыре дня показались вечностью.

На железнодорожном вокзале нам пришлось в течение трех часов сидеть на наших чемоданах и ждать. Здесь было полно людей, которых можно назвать отбросами общества, они выглядели еще более ужасно, чем те, кого мы видели ранее. Эти люди сновали туда-сюда вокруг нас и то и дело просили милостыню. Молодые женщины работали носильщиками, но мы уже привыкли видеть, как русские женщины выполняют тяжелую работу, которую у себя дома мы считали исключительно мужской. Меня удивляет, неужели только так можно трактовать равенство между полами, когда самый тяжелый физический труд приходится на долю женщины? А может быть, на этом основаны все тоталитарные общественные системы? Правда, ведь в Германии так было всегда. В Дании, в провинции Южная Ютландия, что на границе с Германией, разница между немецким и скандинавским образом жизни всегда была ярко видна на примере того положения, которое занимает женщина в своей трудовой деятельности. Пожалуй, даже языковая граница здесь проявляется не так явно. Особенности каждого из этих двух народов наглядно видны в быту: у немцев все люди и скот помещаются под одной крышей (так называемый «саксонский» тип крестьянской усадьбы), а женщины выполняют ту работу, которую датчане считают исключительно мужской. Именно здесь и проходит водораздел между скандинавским миром и Германией.

Поезда то прибывали, то отправлялись с разных перронов. Наконец пришел поезд, на котором должны были ехать мы. Наше путешествие началось на пять часов позднее расписания. Нам предстоял девятидневный путь от Москвы до Владивостока.

Ингве и Алиса уговорили меня купить билеты в первый класс. Таким образом, у нас с Хансом было купе на двоих. Другие купе нашего вагона также были рассчитаны на двоих, и в каждом из них находилось двое взрослых или двое детей. Уже в первый же вечер мы все перезнакомились между собой.

Одним из наших попутчиков был инженер из Швеции, который ехал в Японию для того, чтобы участвовать в монтаже какого-то промышленного оборудования. Ехал с нами и американский врач, который работал на «скорой помощи» в Финляндии. Были тут и две английские семейные пары: одна — бездетная, а другая — с двумя детьми: большой девочкой и маленьким мальчиком. Ехали с нами и пожилой профессор-еврей и его толстая приветливая супруга, типичная «мамаша» по характеру, они долго находились в положении беженцев, а в Россию попали из Польши. Был тут и один наш соотечественник, молодой красивый белокурый норвежец, торговец мехами, который покинул Норвегию из-за немецкой оккупации, понимая, что теперь он уже не сможет заниматься своим делом на родине, поэтому решил попытать счастья в Америке, где у него были кое-какие профессиональные связи, главным образом в Нью-Йорке, куда он и направлялся. У американского доктора была русская мать, а по отцу он был евреем.

В купе рядом с нашим размещался молодой американский теолог норвежского происхождения; в течение года он учился в Лунде[47] и собирался провести летние каникулы в Норвегии, в Халлингдале,[48] навестить там родню. Но из его планов ничего не вышло, Халлингдал очень пострадал во время войны, мы вынуждены были с сожалением рассказать ему об этом, когда он стал расспрашивать нас о своих родных краях. Его соседом был некий южноафриканец, который намеревался занять должность профессора зоологии в одном из американских университетов.