Возвращение в будущее

Некоторые бойцы, правда с неохотой, признавались, что, в сущности, им кажется странным то, что немцы, иногда целыми группами, отступали перед ними в бою. По их мнению, это было связано с тем, что во время наступления захватчики обычно орали, вопили или горланили песни, казалось, что перед ними не люди, а какие-то дикие звери, и возникало желание просто заткнуть им глотку. Впоследствии я слышала это от многих: склонность немцев вопить приводила норвежцев в ярость, ведь они, сражаясь, привыкли хранить молчание, как скалы.

Молодая помощница по хозяйству из семьи профессора Поше полностью взяла в свои руки инициативу на кухне, и было так приятно смотреть, с какой благодарностью принимали солдаты ее заботу о них, с какой старательностью и готовностью они помогали на кухне, старались все убрать после себя, вымыть посуду, прежде чем отправиться в поход, зная, что на их место прибудут новые их товарищи.

VI

В МОЛДЕ[16] еще выходили норвежские газеты, и нам посоветовали отправиться туда. Мы попрощались с, казалось бы, совсем чужими для нас людьми, которые предоставили нам кров и пищу и отказались взять что-либо взамен, а только пожелали нам счастливого пути и выразили надежду на новую встречу когда-нибудь в лучшие времена.

И вот мы снова погрузились в автомобиль и отправились в ночное путешествие. Мы проехали через Думбос, стоящий в руинах, через Лесью[17], где снег вдоль проезжей части был вспахан осколками бомб, дома стояли с выбитыми стеклами и с превращенными в щепки, сорванными с петель дверями. Мы направлялись в долину Румсдал. Было совершенно понятно, что вход в эту долину оказался трудным для англичан. С точки зрения природных условий Румсдал представляет собой типичный запад Норвегии: узкая, заросшая лесом долина с извилистой рекой на ее дне, отвесные склоны, горные вершины, устремленные в ярко-зеленое ночное небо; черные расселины в горах; над дорогой нависает зеленоватого оттенка ледник, расстояния между населенными пунктами здесь большие, сами же усадьбы очень маленькие. Железнодорожная ветка узкоколейная, дороги во многих местах такие узкие, что два автомобиля могут разъехаться с трудом, при этом все дороги причудливо извиваются по узким горным перевалам. Надо отдать должное нашей дорожной службе, которая успевала каждый день восстанавливать дороги после бомбежек, чтобы не нарушалось сообщение. На рассвете, подъезжая к Ондалснесу[18], мы увидели красное пожарище. По обе стороны улицы горели дома, закопченные до черноты солдаты и гражданские люди старались обрушить стены горевших домов, чтобы они не завалили дорогу.

Царила весна, мы мчались в сторону фиорда, который издали казался шелковистым пятном голубоватого цвета, в нем отражались красные отблески заката и одновременно первые бледно-розовые всполохи восхода. По склонам гор всюду бежали ручьи, лужайки уже зеленели, многие солдаты прикололи к своим кителям фиалки. Вдоль всего побережья то здесь, то там проглядывали первые весенние цветы.

В следующей усадьбе, у самого моря, где мы остановились на несколько дней, хозяин пахал землю. Немецкие самолеты летали и над его усадьбой, но серые и белые клубы дыма на фоне голубого неба над горами свидетельствовали о том, что противовоздушная оборона Ондалснеса еще не сдавалась. То и дело шальной снаряд пролетал в воздухе над нашими головами, и тогда мы просто бросались пластом на землю, но, слава богу, снаряды по большей части падали в море, не задевая усадьбу. А жители Ланг-фиорда не обращали на стрельбу никакого внимания и продолжали свою работу в усадьбе или на фиорде.

Маленькая девочка, жительница Ондалснеса, спросила нас: «А вам удалось спасти какие-нибудь свои стулья или кровати?» Дом этой девочки полностью сгорел, родителям не удалось спасти ничего, кроме собственной жизни. Ее отец с юмором заметил: «Да, тяжко быть стекольщиком в разбомбленном городе: клиенты разорвут на части».

Вечером пришло сообщение о том, что англичане потерпели поражение в битве за южную Норвегию. Они вынуждены на своих кораблях покинуть Ондалснес, и немцы вот-вот будут в Румсдалене. Нам надо было бежать дальше.

Владелец усадьбы и его жена, у которых мы гостили в течение четырех дней, изо всех сил старались сделать хоть что-то для нас, они пожелали нам счастливого пути, хозяин пожал нам руки: «Ну что ж, увидимся еще когда-нибудь». Его жена с плачем обняла нас. Норвежским крестьянкам отнюдь не свойственно выставлять напоказ свои чувства, и те слезы, которые она не смогла сдержать, были свидетельством того, что к нам в Норвегию пришла настоящая беда.