Возвращение в Арден

Я ничего не понимал. Может, это просто пьяные хулиганы? Надеясь, что в поднятом ими шуме они не услышат меня, я перебежал через Мэдисон-стрит в другой переулок. Свист и крики показали, что меня заметили. В ужасе, едва не упав, я промчался по Монро-стрит и свернул за угол на Мейн. Там стояла какая-то машина, и я на удачу рванул на себя дверцу. Она, к моему удивлению, открылась, и я рухнул на сиденье, в мягкий зловонный колодец. Казалось, машина стоит здесь века; сиденье покрывал слой пыли. Мне Мучительно хотелось чихнуть. Мои преследователи подходили все ближе, в разочаровании колотя кулаками или палками по стоящим автомобилям.

Мимо окна проплыл край грязной куртки. Следов появилась рука, белая и плоская, как дохлая рыба. Потом я видел только темнеющее небо. Я подумал: что, если я умру здесь? Когда меня найдут в этой заброшенной машине? Несмотря на страх, у меня хватило сил приподняться и посмотреть им вслед. Их было четверо, меньше, чем я думал. Эти были моложе тех, что кидали в меня камни. Они уходили вверх по улице, периодически колотя палками по всему вокруг. Я подождал, пока они отойдут на несколько кварталов, и осторожно вышел на тротуар.

Здание суда теперь находилось на полпути между мной и моими преследователями. Они переходили через мост, разговаривая и куря сигареты. Я как можно быстрее побежал к суду. Я пробежал уже футов пятьдесят, когда один из них отшвырнул окурок и указал на меня пальцем.

Тут я впервые в жизни по-настоящему испытал, что значит бег. Это ритм, мерные, сильные движения, согласованная работа всех мышц. Сначала их сбило с толку, что я бегу к ним навстречу, но когда я свернул к зданию суда, они с криками устремились за мной. Мои руки сжались в кулаки; ноги высоко взлетали над тротуаром. Когда я добежал до стоянки полицейских машин, они остановились.

Они что-то кричали мне вслед. Из-за угла с жужжанием вылетел человек на мотоцикле, в черной куртке, похожий на Зака. Его появление на минуту привело моих гонителей в замешательство, и этого времени мне хватило, чтобы ввалиться в желтую дверь со стеклянной светящейся табличкой “Полиция”.

Там сидел человек в форме и печатал на машинке. Увидев меня, он встал, и я увидел на поясе у него пистолет.

– Моя фамилия Тигарден, – сказал я, тяжело дыша, – У меня встреча с шерифом.

– Да-да, – он очень медленно вытащил из машинки лист бумаги. – Подождите.

Левой рукой он потянулся к телефону, продолжая держать правую в опасливой близости к револьверу. В основании телефона виднелся ряд кнопок; он нажал на одну и проговорил в трубку:

– Тигарден здесь.

Положив трубку, он обратился ко мне:

– Идите прямо туда. Он вас ждет. Дверь справа с надписью “шериф”.

Я легко нашел логово Белого Медведя. Кабинет десять на двенадцать, со столом и картотекой. Большую его часть занимал сам Белый Медведь.

– Садись, Майлс, – он кивнул мне на стул рядом со своим столом. – Похоже, у тебя был нелегкий денек.

Глядя на него, я ощутил нашу разницу в возрасте куда острее, чем раньше. В этом грузном человеке с серьезным квадратным лицом мало что осталось от мальчишки, кидавшего бумажные шарики в прихожан пастора Бертильсона. Даже причина для его прозвища исчезла: его шапка белых волос потемнела, а на темени уже просвечивала лысина.

– У тебя, похоже, вся жизнь была нелегкой, но все равно я рад тебя видеть.

– Да, нам есть что вспомнить. Хорошее было время.

– Особенно если сравнить с нынешним. Шайка твоих горожан пыталась забить меня палками. Я еле смог убежать.

Он покачал головой:

– Поэтому ты пришел ко мне так поздно?

– То, что я пришел к тебе, спасло меня. Они гнались за мной до самых дверей участка. Если бы я не пошел сюда, лежал бы сейчас возле Фрибо с разбитой головой.

– Я слышал, ты каждый день сидишь у Фрибо.

– Ты мне не веришь?

– Верю, Майлс. Сейчас многие здесь раздражены. Но я не думаю, что ты был к ним так близко, что сможешь их опознать.

– Я изо всех сил пытался оказаться от них подальше.

– Успокойся, Майлс. Они тебя не тронут, уверяю тебя. Главное, успокойся и не бери в голову.

– Другие твои подопечные сегодня днем бросали в меня камни.

– Да? Они тебя не поранили?

– Вроде бы нет. Поэтому я тоже должен не обращать на них внимания? Только потому, что они не пробили мне череп?

– Это же просто хулиганы. Их немного. Но скажу тебе, Майлс: некоторые приличные люди тоже не хотят, чтобы ты оставался здесь.

– Почему это?

– Потому, что они тебя не знают, вот и все. За сто лет ты единственный, кого упомянули в проповеди. Ты сам не хочешь уехать?

– Нет. Я хочу остаться. Я приехал сюда работать.

– Ага. Ладно. И сколько ты собираешься здесь пробыть?

– До двадцать первого. Потом не знаю.

– Ну, это не так долго. Я только хочу попросить тебя остаться, пока мы не выясним кое-что. Ладно?

– Это что, подписка о невыезде?

– Нет, что ты. Просто просьба.

– Будешь меня допрашивать, Белый Медведь?

– Черт возьми, нет. Мы просто говорим. Я хочу, чтобы ты кое в чем мне помог.