Возвращение в Ахен

— Я знал твое имя, — сказал Эоган, усмехаясь в бороду. — Я спросил, чтобы проверить тебя.

Мела молчал. Ему вдруг стало тоскливо.

— Ты похож на своего брата, — продолжал кузнец. — Я Эоган. В моем доме с тобой не случится ничего плохого…

— Не говори мне о брате, — с трудом вымолвил Мела.

Кузнец заметно встревожился.

— Что с ним? Он жив?

— Надеюсь, — сказал Мела. — И пусть будет счастлив, если у него получится.

Эоган нахмурился.

— Что случилось?

— Ничего особенного. — Мела приподнялся, опираясь на локоть, и тут же снова упал на подушку. — Вероятно, у колдунов это обычное дело. Он бросил меня одного умирать на берегу…

— Ты был не один, — возразил Эоган. — Аэйт оставил с тобой меч. В нем заключена часть Силы Подземного Хозяина. Ничтожная часть, но в наших мирах она обладает большим могуществом.

Мела покривил губы.

— Разве меч подаст воды? Принесет хлеба? Он может только убить.

— Меч может позвать на помощь, — ответил Эоган.

Мела вскинул на него глаза.

— Ты шутишь, Эоган?

— Вовсе нет. Я сам ковал его. Скажи мне, как он попал к тебе?

— Забери его, — тихо сказал Мела. — Мне он не принес удачи.

— Как ты завладел им? — повторил Эоган.

— Я поднял его из травы, где он лежал. Гаталу он был уже не нужен.

— Значит, ты бился с вождем?

— Нет. В меня стреляли его лучники, — сказал Мела. — Но если бы я сражался с ним один на один, он победил бы меня. Гатала убил тот, у кого нет имени.

Эоган задумался. Да, Аэйт не ошибался в своем брате. Осталась только одна неясность.

— Зачем ты остриг волосы, Мела?

Мела отчетливо скрипнул зубами.

— Я покрыл себя позором ради Аэйта, — сказал он. — Я украл золото, потому что хотел выкупить его из плена. Фарзой срезал мои косы, отобрал мое оружие, а потом велел сбросить на копья, торчащие вверх наконечниками. Я сам не понимаю, как остался жив. Это колдовство…

Глаза Эогана блеснули так, что Мела ощутил это даже сквозь опущенные веки.

— Не радуйся, Эоган, — проговорил он. — Все это не имеет уже никакого значения. Я рассказываю тебе это только потому, что моя история уже никому не может причинить вреда. Не жди от меня большего. Лучше бы мне умереть тогда, на копьях, чем сейчас…

— Почему ты говоришь о смерти, Мела?

— Я был правой рукой Фарзоя, и Фарзой поставил меня вне закона. Я сложил свою жизнь к ногам Аэйта, и Аэйт меня предал, — ровным голосом сказал Мела. — Только враги были добры ко мне. Когда мир переворачивается и реки начинают течь по небу, остается только умирать. Что ты сделаешь со мной, Эоган? Скажи правду, чтобы я мог набраться мужества.

— Оно тебе понадобится, — отозвался Эоган. — Меч Гатала будет тебе по руке, старший сын Арванда.

— Я не понимаю тебя.

— Ты уже умер один раз, Мела, — сказал Эоган. — Река послала нам тебя, немого, как дитя, точно ты вышел из ее лона. Я дам тебе другое имя. Я отдам тебе свою сестру, Фейнне. Вместе с мечом Гатала ты поднял из травы его судьбу. А нам нужен вождь.

Мела почти ничего не понимал из того, что говорил ему этот недобрый, проницательный человек. Но то, что он сказал о вожде, было ему понятно.

Подумав немного, Мела спросил:

— Разве ты не можешь сам возглавить воинский союз?

— Нет, — тут же ответил Эоган.

— Почему?

Мела ожидал подвоха, но прямой ответ успокоил его.

— Я колдун.

И это тоже было понятно. Ни один воинский союз не потерпит в своей среде колдуна.

— Решай, Мела, — повторил Эоган.

— Ты, наверное, думаешь, что я захочу отомстить Фарзою за свой позор?

— Нет, — ответил Эоган. — Каждый из нас носит свое наказание в себе. За свою жестокость Фарзой накажет себя сам.

— Стало быть, у меня есть выбор, — медленно проговорил Мела.

— Я могу стать либо вождем своих врагов, либо их рабом.

Эоган усмехнулся.

— В сущности, это одно и то же, — сказал он. — Во всяком случае, для тебя и на первое время.

Мела поднял глаза и долго смотрел на кузнеца.

— Будь по-твоему, — сказал он наконец.

Эоган встал и громко крикнул в глубину дома:

— Фейнне!..

Мела увидел женщину. Она была тонкой и хрупкой, как девочка. Ее молодое лицо, странно похожее на лицо Эогана, показалось ему очень красивым. У нее были такие же светлые узкие глаза, но они не слезились, и в них не было красных прожилок. Длинноватый нос придавал ее лицу гордое выражение. На левой щеке у нее была ямочка, но присмотревшись внимательнее, Мела понял, что это маленький шрам от какой-то очень давней ранки. Может быть, в детстве напоролась на ветку или что-нибудь в том же роде. И когда он подумал о детстве Фейнне, у него вдруг заныло в груди.

Эоган подтолкнул женщину в спину, и она послушно подошла ближе. Она смотрела на Мелу словно из другого времени, из темного забытого прошлого. Две ее тонких косы были переброшены на грудь, и серебро волос тускло блестело, выделяясь на белом льняном платье.

— Вот Фейнне, — сказал Эоган, — она будет твоей женой.

Он еще раз легонько подтолкнул сестру вперед, и она взяла Мелу за руку. Пальцы у нее были узкие и теплые. Она смотрела не на Мелу, а на брата.

Широкоплечий, светлобородый, в рубахе навыпуск, босой, он стоял перед ними, разглядывая их так, словно они были творениями его искусных рук и не успели еще остыть после ковки.