Возвращение троянцев

— Ничего подобного. Задень мы совсем замёрзнем. Вся беда в том, что даже очень тёплое море холоднее человеческого тела, а раз так, то оно отнимает у нас наше тепло, и мы постепенно замерзаем. Ахилл это однажды хорошо почувствовал, когда мы с ним плыли на дельфинах.

— Дельфины! — прервал жену Ахилл. — Как же мы о чих не подумали?! Раковина ведь при тебе, Пентесилея. Попробуй их позвать.

Из-за выпуклости поплавка герой не видел амазонки, но почувствовал, как та, по своему обыкновению, пожимает плечами.

— Думаешь, у меня не было этой мысли? Но во время землетрясения дельфины не подошли бы и близко к острову: они издали чувствуют любую катастрофу и никогда не станут рисковать. Сейчас уже можно было бы попробовать. Но только дельфины в этих морях дикие, не приручённые, не привыкшие носить на себе людей. На сигнал раковины они всё равно отзовутся, но заставить их нас куда-то везти будет почти невозможно. Во всяком случае, даже мне сложно справиться с дельфином-дикарём, а остальные просто не смогут ими управлять, это то же самое, что запрягать в повозку совершенно дикую лошадь, никогда не знавшую узды.

— И потом, куда бы мы на них поплыли? — воскликнул Гектор. — Мы же не знаем, в какой стороне ближайшая земля и куда направлять «морских коней». Фу, а ведь и в самом деле становится прохладно! Может, стоит по очереди отрываться от поплавка и плавать, прилагая усилия? Будет теплее.

— Резкие движения в воде могут привлечь акул, — заметила амазонка. — С одной-двумя мы легко справимся, а если их приплывёт целая стая? У меня есть мысль получше. Ну-ка, держите поплавок с трёх сторон и слегка двигайте ногами. Плывите как бы навстречу друг другу.

С этими словами молодая женщина оперлась руками о поплавок и, подтянувшись, встала на него коленями, как становилась на круп коня. При этом бурдюк почти целиком ушёл в воду, но оседлавшая его амазонка оказалась вся на поверхности, словно вынырнув из морской глубины.

— Вот! — она раскинула руки и рассмеялась. — Так я очень быстро высохну, и вскоре солнце меня согреет. Потом то же сделает один из вас, потом следующий, и так по очереди. В этом есть и ещё одна польза: мне лучше видно горизонт, и я скорее замечу корабль, и с корабля быстрее заметят меня.

— И ещё! — Ахилл тоже усмехнулся. — Теперь ты — парус!

— Что?

— Парус. Ветер сейчас слабый, но он всё же есть. И человеческое тело, подставленное этому ветру, становится парусом для нашего поплавка. Значит, мы, хотя бы немного, но плывём. Значит, у нас больше надежды приплыть к какому-то берегу либо оказаться на пути корабля, либо... Словом, лучше уж всё-таки плыть, чем торчать на месте!

С этим все согласились, и выдумка Пентесилеи в какой-то мере отвлекла скитальцев от тяжёлых мыслей и даже в конце концов развеселила их. Когда амазонка высохла и согрелась, она соскользнула с поплавка в воду, и на её место взобрался Одиссей. Однако он был больше и тяжелее женщины, к тому же не обладал такой невероятной ловкостью, и поплавок стал скользить под ним и выворачиваться, будто живой. Итакиец было утвердился на нём коленями, но потерял равновесие, бурдюк перевернулся, и Одиссей рухнул прямо на голову Ахиллу, от неожиданности выпустившему ремень поплавка и погрузившемуся с головой.

— Бегемот неуклюжий! — заорал он, выныривая и отчаянно отплёвываясь. — Ты что, верхом никогда не ездил?!

— Всю жизнь езжу на мокрых винных бурдюках! — разозлился Одиссей, вновь атакуя поплавок и так же успешно с него сваливаясь.

Гектор и Пентесилея, наблюдая за ним, против воли стали смеяться, в душе понимая, как нелеп их смех, но не имея сил подавить его. Когда в конце концов Одиссею удалось оседлать поплавок, тот так раскачался, что завертелся в разные стороны, и ахейский герой, дабы удержаться, отчаянно замахал руками, бранясь самыми крепкими словами. Тут уже расхохотался и Ахилл. Наконец, продолжая ругаться, сам Одиссей тоже разразился смехом. Они хохотали, как сумасшедшие, давясь попадавшей в рот солёной водой, ногами вздымая фонтаны брызг и чувствуя, что могут досмеяться до обморока.

Одиссея сменил на поплавке Гектор, и бурдюк почти потонул, потому что троянец был куда крупнее итакийца. Ему, однако, удалось не упасть и кое-как утвердиться на скользком пузыре, но при этом у него была самая нелепая поза и самое дикое выражение лица, а потому трое его спутников вновь захохотали, и тут уж Одиссей дал себе волю, придумывая всяческие язвительные шутки и сравнения, на что царь Трои и не подумал обижаться — ему хотелось одного: не свалиться с крутящегося под ним бурдюка!

Так продолжалось несколько часов, и в конце концов все четверо изрядно устали. Прилагая массу усилий, они, по крайней мере, не замёрзли, тем более что день был жаркий и вода быстро прогрелась после шторма. Наконец путешественники решили: нужно какое-то время передохнуть и, чтобы поддержать силы, выпили ещё по паре глотков воды из фляги амазонки. Всем четверым уже очень сильно хотелось есть, но никто об этом не заговаривал, понимая, что пищу взять неоткуда.