Возвращение Томаса. Башня-2

– Если бы вы не извинились, я продолжала бы думать на вашего коня.

Глава 23

Дорога ныряла с холма на холм, Томас ощутил себя на палубе корабля, что взбирается на огромную волну, чтобы тут же соскользнуть по склону и начинать взбираться за следующую. Его все еще мутило, что так и не сумел оправдаться перед королевой, она тогда отпустила его милостивым кивком, а он, как дурак, поехал и только за оградой турнира сообразил, что надо бы как-то объясниться. Но Олег ухватил поводья его коня и сказал твердо, что любое возвращение расценят как попытку остаться либо на турнире, либо в королевской свите.

И вот теперь крыши городских зданий скрылись за лесом, Олег свернул, на полянке расседлали коней и отпустили пастись. Конь Томаса стоял, расставив ноги, и даже не поднимал головы, будто не веря, что наконец-то можно отдохнуть. Потом Олег сводил их к ручью поблизости, искупал, а когда вернулся, Томас лежал у костра, закинув руки за голову, взгляд синих глаз устремлен в листву, доспехи, похожие на разгрызенный панцирь крупного рака, разбросаны по всей поляне.

Олег сочувствующе смолчал: хорошо и то, что у рыцаря хватило сил самому совлечь с себя эти стальные скорлупки. Без них, правда, похож на белого телом рака-отшельника, когда тот покидает старую раковину и отыскивает более просторную, но и Томас тоже недолго будет светить белой, не целованной солнцем грудью.

– Есть будешь? – спросил Олег.

Томас ответил вяло:

– Тошнит.

– По голове много били, – определил Олег. – Там все взбултыхалось, значит. Ладно, пусть успокоится, сметана отскочит, оживешь. Все равно уже вечер, а к утру пройдет.

Томас сказал язвительно:

– Да, ты особенно потрудился! Раз вовсе заснул стоя.

Олег зевнул.

– Да и сейчас бы заснул в охотку. Ну, раз тебе все равно не спится… и есть не будешь, тебе и сторожить.

Он зевнул шире, начал укладываться с другой стороны костра, убирать из-под себя щепочки, сучки, мелкие камешки. Томас смотрел с недоверием, спросил:

– И что, вот так и заснешь?

– Вот так и… – начал отвечать Олег, но вдруг оборвал себя, насторожился. Томас видел, как вздрогнули и расширились ноздри, после паузы Олег договорил тихо: – Но все-таки как охотник я не могу допустить, чтобы обнаглевшие свиньи подбирались так близко!

Он цапнул лук, быстро набросил тетиву и скользнул за деревья. Томас остался лежать, бездумно глядя в зеленую крону, что слегка сдвигается под проносящимся над верхушками легким ветерком. Все тело ноет, мышцы стонут, но надо дать им вот так побыть в расслабленности, и в благодарность они очень быстро восстановят мощь и крепость, кровоподтеки рассосутся, утром он снова ощутит себя свежим человеком.

Шаги послышались не скоро, слишком шумные, потом Томас сообразил, что отшельник нарочито загребает ногами, дабы он, благородный рыцарь, не вскакивал с мечом наготове, ведь все благородные – тупые, не в состоянии отличить шаги человека от топота кабаньих копыт…

Олег вышел к костру, прислонил к дереву лук с уже снятой тетивой. Томас огляделся, даже привстал, чтобы заглянуть за ближайшие деревья.

– А где свиньи?

Олег отмахнулся.

– Ты же сказал, что ужинать не будешь.

– Все равно, – возразил Томас обидчиво. – Мог бы притащить хоть одну.

– Зачем?

– Просто так, – объяснил Томас. – Не понимаешь?

– Нет, – сказал Олег. – Ничего интересного. Свиньи как свиньи. Не знаю точно, кто их послал, но уже то, что шли за нами от города, мне как-то не понравилось.

Томас открыл и закрыл рот, сам ощутил, что вид у него не совсем соответствующий благородному облику, но некоторое время глупо хлопал длинными ресницами, наконец, выдавил:

– Так это были… люди?

Олег подумал, ответил:

– Это смотря в каком смысле. К примеру, философская концепция сунь-хунь-вчай вообще не рассматривает в качестве людей категории, к которым относятся…

Томас прервал поспешно:

– Погоди! Это были двуногие? И одеты, как мы?

Олег зевнул, сказал сонно:

– Давай спать, а? А то мне столько пришлось отгонять от тебя колдунов на турнире, что с ног валюсь… Да, это были двуногие. Только одеты не так, как мы… Пряжки не такие… и башмаки размером поменьше…

Он заснул на полуслове. Сердце Томаса колотилось, как у пойманного зайца. Калика спит, как коней продавши, погоню обезвредил, а в остальном рассчитывает на него, Томаса Мальтона, который никогда не подводил боевых соратников.

Постанывая сквозь зубы, он поднялся, тело обиженно взвыло, каждая мышца начала обвинять в вероломстве и нарушении обязательств, однако он дотащился по следу калики до места схватки, застыл, ошарашенный. Шесть трупов, все безжалостно убиты стрелами, трое – в позвоночник, калика не очень считается с рыцарскими правилами не бить в спину, хотя для подлого сословия правила не писаны, ни один после удара стрелой не прошел и двух шагов, калика бьет либо в голову, либо дробит стрелой позвонки, так что жертва сразу перестает двигаться.