Мрак неспешно брился перед широким зеркалом, Елена, как утка, счастливо плескалась в ванне, широкой и уютной. Даже напевала, повизгивала, пробовала плавать от стенки к стенке.
Сверху раздался крик. На месте Мрака возник вихрь, исчез, Елена оторопело услышала уже в десятке шагов от ванной его суровый голос:
– Что стряслось?.. Что?
И едва слышный голос Юлии, плачущий, как у раненой чайки:
– Олег… он умер, Мрак.
Елена, не помня себя, выскочила из воды. Что-то набросила на себя, ступеньки замелькали, как шпалы под днищем скоростного поезда.
Дверь в первую спальню распахнута настежь. В глубине на широком ложе лежал человек с застывшим восковым лицом. Мрак прикладывался ухом к груди, щупал пульс, зачем-то давил на артерии.
Юлия стояла, прижав к груди руки, такая же застывшая, неживая, с желтым, как из воска, лицом. Елена обняла, теперь ее очередь делиться теплом и силами.
– Что будем делать? – спросила она.
– Не знаю, – прошептала Юлия.
Наконец Мрак откинулся, смотрел поверх неподвижного тела Олега, сам застывший, похожий на вырубленную из камня статую. В спальне стояла мертвая гнетущая тишина. Елена начала тихонько всхлипывать. Обе женщины опустились на диван, обнялись, тихо плакали.