Возвращение. Танец страсти

— Нужно прекратить увлекаться мужчинами, — в конечном итоге призналась она, а на глаза вновь навернулись слезы. — Но смогу ли я?

— Это непросто, — утешила ее Соня, — очень непросто.

Их чартерный рейс с посадкой в аэропорту Станстед задержали на четыре часа, и, когда они приземлились в Лондоне, было уже восемь часов вечера. Они взяли такси от Ливерпуль-стрит до Клапама, и, прежде чем вышла Мэгги, подруги горячо обнялись.

— Береги себя, Мэгги, — выкрикнула Соня в окно.

— Ты тоже. Я позвоню.

Когда такси тронулось, Соня взглянула в заднее стекло и увидела, как Мэгги ищет в сумочке ключ. В водосточных канавах кружились мусор и листья. Неподалеку околачивались два подозрительных типа с капюшонами на головах. Плохо освещенная улица Клапама казалась совершенно заброшенной.

Сонина аккуратная улочка с подстриженными живыми изгородями, идеально вымощенными дорожками и начищенными до блеска дверными ручками, всего в пяти минутах езды отсюда, была словно из другого мира по сравнению с улицей, где жила Мэгги, где каждый дом был украшен целым рядом дверных звонков, а дворики — завалены контейнерами с мусором.

Несмотря на страдания Мэгги, которые, как Соня знала по опыту, продлятся недолго, сама она была не намерена утрачивать чувство благополучия, которое не покидало ее прошедшие несколько дней. Она позвонила в блестящий дверной звонок, но никто не открыл. Соня изумилась, поскольку машина Джеймса была припаркована у ворот. Подождав еще несколько секунд, не теряя надежды увидеть неясный силуэт за витражным стеклом филенчатых дверей, она начала искать ключ.

Оказавшись внутри, Соня бросила чемоданы на пол и ногой закрыла дверь. Усиленный резкой акустикой высоких потолков в коридоре и гладкой плиткой, звук захлопнувшейся двери прозвучал как выстрел. Соня вздрогнула. Подобные звуки Джеймс ненавидел.

— Привет! — крикнула она. — Я вернулась.

Через приоткрытую дверь Соня видела, что Джеймс сидит в кресле в гостиной. Он дождался, пока она войдет, потом ответил.

— Привет, — проворчал он, как будто она только что вернулась с работы, а не после недельного отсутствия.

Его холодный тон говорил лишь о том, что он не намерен поддерживать беседу. Сухой односложный ответ не вселял энтузиазма. Муж не собирался ничего добавлять. Соня эхом повторила за ним:

— Привет. — И, поколебавшись, добавила: — Как тут дела?

— Отлично, спасибо. Просто отлично.

Газета, которую он на секунду опустил, теперь опять скрыла его лицо, как ширма. Соня видела лишь его сверкающую, только-только начинающую лысеть макушку.

В его отрывистом ответе явно сквозило раздражение, газетные страницы зашелестели, когда Джеймс развернул их и продолжил внимательное чтение новостей прошедшего дня. Соня повернулась, чтобы уйти, — ей очень захотелось пить, — когда услышала, как Джеймс с сарказмом крикнул ей в удаляющуюся спину:

— Об ужине не беспокойся. Я плотно пообедал.

От этих слов настроение Сони тут же упало. Вновь, как в гостиничном номере всего несколько дней назад, на нее нахлынуло чувство безысходности. Казалось, что Гранада так же далеко, как и солнце.

Она подумала, что и не собиралась ни о чем беспокоиться, когда отправилась на кухню.

— Ладно, — был ее ответ, — посмотрим, что можно быстренько приготовить.

Джеймс, пока ее не было, явно каждый вечер обедал вне дома. В холодильнике все осталось нетронутым: сыр заплесневел, помидоры пожухли. В углу завалялись банка копченого лосося с просроченной датой — муж точно не отравится — и пара яиц. Достаточно, чтобы приготовить ужин на скорую руку.

Соня находилась на своей кухне, которая так и блестела от стерильной чистоты, окутавшей ее, словно влажная простыня. Возле раковины стоял пустой стакан — единственный диссонанс в этом идеальном порядке на рабочей поверхности. Кухонный дубовый сервант со стеклянными вставками представлял собой попытку сымитировать старый деревенский стиль, но этот буфет не нес отпечатка старины. В уголках молдингов даже не скапливался характерный налет пыли, настолько тщательно протирали его мягкой, чуть влажной тряпкой.

Когда они поженились, дом уже принадлежал Джеймсу, и Соня продолжала считать его домом мужа. До ее появления он был уже полностью обставлен и декорирован, и даже мысли о том, чтобы что-либо перестроить на Сонин вкус, не возникало.

В этот момент Джеймс появился на кухне и бросил беглый взгляд на продукты, разложенные на кухонном столе.

— Я не хочу есть, — заявил он. — Пойду лягу спать. Завтра рано утром деловая встреча. Спокойной ночи.

Не успела Соня и рта раскрыть, как он пошел наверх. Она спускала воду из крана до тех пор, пока та не стала ледяной, потом наполнила стакан, выпила воду одним долгим глотком, откинув голову назад и глядя в потолок. Одна лампочка перегорела. Мгновение все Сонино внимание было приковано к маленькой черной дырочке на потолке.

Раньше она тут же подошла бы к буфету под лестницей, перегоревшая лампочка была бы извлечена из патрона, а на ее место ввернута новая. Но не сейчас. Казалось, подобные мелочи больше не имеют значения.