Возвращение. Танец страсти

В следующий раз, когда они танцевали, Мерседес попыталась взглянуть на партнера с другой стороны. Она всегда относилась к нему только как к брату, а не как к любимому человеку. Это когда-нибудь изменится?

Они сели пить чай. Мерседес почувствовала, что это подходящий момент. Им нужно было поговорить.

— Ты можешь обдумывать мое предложение столько, сколько тебе необходимо. Я буду ждать. Если понадобится, и двадцать пять лет, — сказал ее партнер по танцам.

Мерседес наблюдала за выражением его лица, когда он говорил. Оно излучало такое тепло и доброту, что молодая женщина удивилась, почему она не растаяла. Бледно-голубые глаза смотрели на нее, и она понимала, что он говорит искренне. В этом не было ошибки.

Ей понадобилось чуть меньше двадцати пяти лет, чтобы принять решение. В течение нескольких месяцев она поняла, что будет глупо потерять такого милого человека.

— Ты не ошибешься, если выйдешь за него, — настаивала Кармен. — Если вы так подходите друг другу на танцевальной площадке, представь…

— Кармен! — воскликнула Мерседес, краснея. — Что ты такое говоришь?!

Она написала матери о своей помолвке. Мерседес очень хотела, чтобы Конча приехала на свадьбу, но теперь мать уже была пожилой женщиной и боялась отправляться далеко. Не меньше она переживала из-за того, разрешат ли ей вернуться назад в Испанию после этого. Мерседес прекрасно понимала мать. За месяц до свадьбы из Гранады пришла посылка. Мерседес была заинтригована, увидев неровный почерк матери на коричневой бумаге и ряд марок с изображением головы Франко, почерневшей от франкировальной машины. У Мерседес тряслись руки, когда она отрезала веревку тупыми кухонными ножницами.

Это была белая кружевная мантилья, которую Конча надевала на собственную свадьбу. Сорок пять лет она лежала, упакованная в тонкую оберточную бумагу, и сохранилась, тогда как многие другие вещи были утеряны. Она была цела и невредима, разве что немного потемнела. Казалось чудом, что ее доставили в целости и сохранности. Под слой коричневой бумаги мама положила пакет, завернутый в местную газету «Эль Идеаль». Мерседес отогнула край, доставая мантилью. Газета была месячной или двухмесячной давности, но она взглянула на нее позже. От одного названия в животе все перевернулось.

Внутри было письмо от матери, а в конверте лежала недорогая золотая цепочка.

«Я также надевала ее на свою свадьбу, — писала Конча. — Моя мама подарила ее мне, а сейчас я отдаю ее тебе. Когда-то у меня был крестик, но я сняла его и, кажется, потеряла. Я думаю, ты знаешь, как я отношусь к церкви».

Мерседес огорчало не только отсутствие Кончи на свадьбе: ее не любили родители жениха. Мерседес была иностранкой, а некоторые люди тогда боялись чужеземцев, поскольку были убеждены, что они прибыли чуть ли не с другой планеты. Также не радовало их и то, что она на несколько лет старше их сына, но к тому времени, когда они стали мужем и женой, их мнение слегка изменилось.

Бракосочетание проходило в регистрационном бюро в Бекингеме. На невесте было простое облегающее хлопчатобумажное платье до колен с рукавами в три четверти, которое она сшила сама, а волосы были подобраны вверх в испанском стиле и украшены экстравагантной кружевной мантильей, ниспадающей до плеч. Кармен выступала свидетельницей, а большинство гостей были испанскими эмигрантами, которые так же, как и Мерседес, остались в Великобритании.

Виктор Сильвестер, великий вокалист музыкальной группы, много раз наблюдавший, как они танцуют, прислал телеграмму на адрес администратора местной гостиницы: «Счастливым молодоженам! Пусть ваш брак будет таким же идеальным, как танец!»

Глава тридцать восьмая

Мигель разобрал пачку писем почти до конца. Соня видела, что только один листок оставался у него в руке. Сейчас уже было за полночь, и Соня беспокоилась, что он слишком устал, чтобы продолжать. У истории Мерседес, если она на этом заканчивалась, был счастливый финал, и, скорее всего, она этим должна была удовольствоваться.

— Вы уверены, что не слишком устали? — тревожно спросила она.

— Нет, нет, — ответил он. — Я должен прочитать тебе вот это. Это последнее письмо, которое пришло спустя некоторое время после свадьбы.