Возвращение со звезд. Футурологический конгресс

– Эри, Эри. Теперь ты уже понимаешь, что меня не нужно бояться, правда? Ты ведь понимаешь, что тебе ничего не грозит. Но это такое огромное, Эри. Я не знал, что подобное возможно. Не предполагал. Клянусь. Зачем они летят к звездам? Понять не могу. Ведь ЭТО здесь. ЭТО же здесь. А может, надо было сначала побывать там, чтобы это понять? Да, может быть. Сейчас я уйду. Забудь обо всем. Забудешь?

Она кивнула.

– И никому не скажешь?

Она отрицательно покачала головой.

– Правда?

– Правда, – прошептала она.

– Благодарю тебя.

Я вышел. Лестница. Кремовая стена, другая зеленая. Дверь моей комнаты. Я широко распахнул окно, дышал. Какой воздух! С той минуты, как я вышел от нее, я был совершенно спокоен. Я даже улыбался, но не губами, не лицом. Улыбка была во мне, снисходительная улыбка над собственной глупостью, над тем, что я не мог понять и что было так просто. Наклонившись, я перебирал содержимое спортивного чемоданчика. Среди шнуров? Нет, какие-то сверточки, нет, не то, сейчас…

Вот он. Я выпрямился и вдруг смутился. Свет. Я не могу так. Пошел к лампе, чтобы потушить ее. На пороге стоял Олаф. Он был одет. Не ложился?

– Ты что делаешь?

– Ничего.

– Ничего? Что у тебя в руке?

– Так…

– Не прячь! Покажи.

– Не хочу. Уйди!

– Покажи!

– Нет.

– Я так и знал. Мерзавец!

Я не ожидал этого удара. Разжал руку, нож выскользнул, упал со стуком. Мы оба покатились по полу, я подмял его под себя, он перевернулся, столик рухнул, лампа грохнулась о стену, так что загремело на весь дом. Я уже сдавил его. Он не мог вырваться, только извивался, и вдруг я услышал крик, ее крик, отпустил его, отпрыгнул назад.

Она стояла в дверях.

Олаф поднялся на колени.

– Он хотел покончить с собой. Из-за тебя! – прохрипел он, хватаясь за горло.

Я отвернулся. Оперся о стену, ноги тряслись. Мне было стыдно, невыразимо стыдно. Она смотрела на нас – то на одного, то на другого. Олаф все еще держался за горло.

– Уходи, – тихо сказал я.

– Сначала тебе придется меня прикончить.

– Прости меня.

– Нет.

– Олаф, прошу вас, уйдите, – сказала она.

Я умолк, раскрыв рот. Олаф, остолбенев, смотрел на нее.

– Девочка, он…

Она покачала головой.

Все еще глядя на нас, то пятясь, то немного боком, он вышел.

Она взглянула на меня:

– Это правда?

– Эри… – простонал я.

– Ты не можешь иначе? – спросила она.

Я кивнул утвердительно. Она покачала головой.

– Не понимаю, – сказал я и повторил еще раз, как-то заикаясь: – Не понимаю.

Она молчала. Я подошел к ней и увидел, что вся она как-то съежилась и руки, придерживающие отвернувшийся край пушистого халата, дрожат.

– Почему? Почему ты так меня боишься?

Она отрицательно покачала головой.

– Нет?

– Нет.

– Но ты же дрожишь?

– Это просто так.

– И ты… пойдешь со мной?

Она кивнула дважды, как ребенок. Я обнял ее, так бережно, как только мог, словно вся она была из стекла.

– Не бойся… – сказал я. – Смотри…

У меня самого дрожали руки. Почему они не дрожали тогда, когда я медленно седел, ожидая Ардера? До каких глубин, до каких закоулков я наконец добрался, чтобы узнать, чего я стою?

– Сядь, – сказал я. – Ведь ты все еще дрожишь? Или нет, подожди.

Я уложил ее в постель. Закутал до подбородка.

– Так лучше?

Она кивнула. Я не знал, только ли со мной она так молчалива или это ее привычка.

Я опустился на колени перед кроватью.

– Скажи что-нибудь, – прошептал я.

– Что?

– О себе. Кто ты. Что делаешь. Чего хочешь. Нет, чего ты хотела, прежде чем я свалился тебе на голову.

Она слегка повела плечами, как бы говоря: «Мне нечего рассказывать».

– Ты не хочешь говорить? Почему?

– Это не имеет значения… – сказала она.

Для меня это было как удар. Я отшатнулся.

– Как?.. Эри… Как это? – бормотал я. И уже понимал, хорошо понимал.

Я вскочил и принялся ходить по комнате.

– Я не хочу так. Не могу так. Не могу. Так нельзя…

Я остолбенел снова, потому что она улыбалась. Слабой, чуть заметной улыбкой.

– Эри, что ты…

– Он прав, – сказала она.

– Кто?

– Тот… Ваш друг.

– В чем?

Ей было трудно это сказать. Она отвела глаза.

– Что вы… можете поступить неразумно.

– Откуда ты знаешь, что он это сказал?

– Слышала.

– Наш разговор? После обеда?

Она кивнула. Покраснела. Даже уши порозовели.

– Я не могла не слышать. Вы ужасно громко спорили. Я вышла бы, но…

Я понял. Дверь ее комнаты выходила в зал. «Что за кретин!» – подумал я, конечно, о себе. Меня словно оглушило.

– Ты слышала… Все?

Она кивнула.

– И понимала, что я говорю о тебе?..

– Да.

– Но почему? Ведь я же не назвал твоего имени…

– Я знала это раньше.

– Откуда?

Она покачала головой:

– Не знаю. Знала. Вернее, сначала я подумала, что это мне кажется.

– А потом?

– Не знаю. Я весь день чувствовала это.

– И очень боялась? – спросил я угрюмо.

– Нет.

– Нет? Почему нет?

Она слабо улыбнулась:

– Вы совсем как…

– Как что?!

– Как в сказке. Я не знала, что можно… быть таким… и если бы не то, что… Ну… я думала бы, что это мне снится.

– Уверяю тебя, не снится.

– Ох, знаю. Я просто так сказала. Вы ведь понимаете, что я имею в виду?

– Не очень. Видно, я туп, Эри. Да, Олаф был прав. Я болван. Полнейший болван. Поэтому скажи мне прямо, идет?