ВОЗВРАЩЕНИЕ СКАРАМУША

— Как? Как?! — Недоверие вконец разъярило гражданина Симона. — Отведите меня в штаб-квартиру секции. Я буду объясняться там, разрази меня гром! И пусть твои люди отнесут туда проклятых аристократов. Не дай Бог ему ускользнуть! Я имею в виду живого. Пусть хоть один из паразитов да попадёт на гильотину.

Глава XVII. В ШАРОННЕ

На окраине деревушки Шаронна, в пяти милях от Парижа, почти сразу за парком Баньоле барон де Бац приобрёл себе симпатичный домик, который некогда, в дни Регентства служил охотничьим павильоном. В 1793 году здесь поселилась талантливая Бабетта де Гранмезон, в недавнем прошлом певица итальянского театра. Формально дом принадлежал её брату Бюретту, почтмейстеру из Бове. Бюретт служил барону де Бацу прикрытием. Проницательность барона подсказала ему, что собственность дворян, эмигрировали они или остались во Франции, обречена на конфискацию. Полагаясь на свой дар предвидения, который как правило его не подводил, де Бац устроил фиктивную продажу имения Бюретту, справедливо полагая, что тот не станет досаждать ему своими притязаниями.

В этом сельском уголке и собрались на следующий день после неудачной попытки спасти королеву все уцелевшие в драке на улице Шарло.

В ту ночь барону удалось беспрепятственно добраться до убежища в доме номер двенадцать. Туда же, спустя несколько часов, когда тревога улеглась, добрались один за другим и остальные четверо заговорщиков. Они оставались там до утра. Барон счёл за лучшее на несколько дней исчезнуть из города и отправился в Шаронну. Покинул он его через ворота Барье, поскольку опасался ехать через ворота Бастилии, откуда вела прямая дорога.

Следуя приказу де Баца, его помощники добирались туда по отдельности. Ланжеак прибыл уже ближе к вечеру, на несколько часов позже остальных. Этот верный долгу молодой человек решил известить о ночных событиях главного агента д'Антрага в Париже де Помелля.

Ланжеак вошёл и увидел де Баца, Дево, Буассанкура, Ла Гиша и Русселя сидящими за столом в обществе Бабетты де Гранмезон — красивой смуглокожей молодой дамы, преданной барону душой и телом. Вся компания пребывала в унынии, но тяжелее всех было де Бацу. Его детище — тщательно подготовленный побег провалился, судя по всему, из-за какой-то нелепой случайности. Но едва ли не больше барона мучила мысль о судьбе Андре-Луи, которого он успел полюбить и храбрости которого был обязан своим спасением.

Увидев Ланжеака, все встрепенулись в надежде услышать последние новости. Де Бац устремил на молодого человека нетерпеливый взгляд. Ланжеак в ответ на немой вопрос пожал плечами.

— Я не выяснил ничего определённого. Но оснований для надежды никаких.

Де Бац выказывал признаки сильнейшего нетерпения. Лицо его побледнело, глаза покраснели.

— Он хотя бы жив?

Ответ Ланжеака прозвучал довольно апатично:

— А это так важно? Ради него же самого надеюсь, что нет. А если выжил, то его ждёт гильотина. Это неизбежно.

Де Бац отбросил последнюю сдержанность.

— К дьяволу ваши надежды! Они меня не интересуют! Меня интересуют факты. Если вы не в состоянии их собрать, так и скажите, и я пошлю за ними другого или отправлюсь сам.

Ланжеак обиженно поджал губы.

— Я уже сказал, что новостей не привёз.

— Мне следовало бы сообразить, что вы их не привезёте. Вы чересчур озабочены сохранностью своей драгоценной шкуры, Ланжеак. Может, вы соизволите поведать, какого дьявола делали так долго в городе?

Их взгляды скрестились над столом.

— Во всяком случае, сударь, не заботился о своей шкуре. Ваши слова возмутительны. Вы не имеете права разговаривать со мной в подобном тоне.

— Мне нет дела до вашего возмущения! — Барон ударил по столу костяшками пальцев. — Я спрашиваю: что вы делали в Париже? Единственное, что для меня важно — это знать, жив ли Моро.

Буассанкур, флегматичный гигант, подле стула которого стоял Ланжеак, перегнулся через стол и прикрыл ладонью руку барона.

— Терпение, дружище де Бац, — прогудел он мощным басом. — Вы уже получили ответ. В конце концов Ланжеак не способен творить чудеса.

— Вот уж истинная правда! — с желчным сарказмом воскликнул маркиз де Ла Гиш, порывистый молодой человек с тонкими чертами лица и ястребиным носом.

Дево попытался восстановить мир.

— Не держите на нас зла, Ланжеак. Просто мы все немного не в себе.

Де Бац раздражённо пожал плечами и принялся вышагивать по комнате вдоль стены с тремя высокими окнами, распахнутыми на лужайку. Бабетта следила за ним красивыми тёмными глазами, в глубине которых светилась тревога и боль. Помолчав, она обратила взор на разобиженного Ланжеака и печально улыбнулась.

— Что же вы стоите, господин де Ланжеак? Садитесь и поешьте чего-нибудь. Должно быть, вы устали и проголодались.

— Устал, ещё бы. Бог знает, как я устал. Но у меня слишком тяжело на сердце, чтобы я мог испытывать голод. Благодарю вас, мадемуазель. — Он плюхнулся в кресло и вытянул под столом длинные ноги, обутые в пыльные сапоги. Лицо его выглядело осунувшимся, каштановые волосы в беспорядке рассыпаны по плечам. — Дайте мне немного вина, Дево.