Возвращение с Западного фронта (сборник)

– Бедные богачи! – сказала Пат. – Тогда, пожалуй, лучше представим себе, что мы уже были богаты и успели все потерять. Просто ты обанкротился на прошлой неделе, и пришлось продать все – наш дом, и мои драгоценности, и твои автомобили. Как ты думаешь?

– Что ж, это вполне современно, – ответил я.

Она рассмеялась:

– Тогда идем! Оба мы банкроты. Пойдем теперь в нашу меблированную комнатушку и будем вспоминать свое славное прошлое.

– Хорошая идея.

Мы медленно пошли дальше по вечерним улицам. Вспыхивали все новые огни. Подойдя к кладбищу, мы увидели в зеленом небе самолет с ярко освещенным салоном. Одинокий и прекрасный, он летел в прозрачном, высоком и тоже одиноком небе, как чудесная птица мечты из старинной сказки. Мы остановились и смотрели ему вслед, пока он не исчез.

Не прошло и получаса после нашего возвращения, как кто-то постучал в мою дверь. Я подумал, что это опять Хассе, и встал, чтобы открыть. Но это была фрау Залевски. Она выглядела очень расстроенной.

– Идемте скорее, – прошептала она.

– Что случилось?

– Хассе.

Я посмотрел на нее. Она пожала плечами:

– Заперся и не отвечает.

– Минутку.

Я вошел к Пат и попросил ее отдохнуть, пока я переговорю с Хассе.

– Хорошо, Робби. Я и в самом деле опять устала.

Я последовал за фрау Залевски по коридору. У дверей Хассе собрался почти весь пансион: рыжеволосая Эрна Бениг в пестром кимоно с драконами – еще две недели назад она была золотистой блондинкой; филателист-казначей в домашней куртке военного покроя; бледный и спокойный Орлов, только что вернувшийся из кафе, где он танцевал с дамами; Джорджи, нервно стучавший в дверь и сдавленным голосом звавший Хассе, и, наконец, Фрида, с глазами, перекошенными от волнения, страха и любопытства.

– Ты давно уже стучишься, Джорджи? – спросил я.

– Больше четверти часа, – мгновенно выпалила Фрида, красная как рак. – Он, конечно, дома и вообще никуда не выходил, с обеда не выходил, только все носился взад и вперед, а потом стало тихо…

– Ключ торчит изнутри, – сказал Джорджи. – Дверь заперта.

Я посмотрел на фрау Залевски:

– Надо вытолкнуть ключ и открыть дверь. Есть у вас второй ключ?

– Сейчас сбегаю за связкой с ключами, – заявила Фрида с необычной услужливостью. – Может, какой-нибудь подойдет.

Мне дали кусок проволоки. Я повернул ключ и вытолкнул его из замочной скважины. Звякнув, он упал с другой стороны двери. Фрида вскрикнула и закрыла лицо руками.

– Убирайтесь-ка отсюда подальше, – сказал я ей и стал пробовать ключи. Один из них подошел. Я повернул его и открыл дверь. Комната была погружена в полумрак, в первую минуту я никого не увидел. Серо-белыми пятнами выделялись кровати, стулья были пусты, дверцы шкафа заперты.

– Вот он стоит! – прошептала Фрида, снова протиснувшаяся вперед. Меня обдало горячим дыханием и запахом лука. – Вон там сзади, у окна.

– Нет, – сказал Орлов, который быстро вошел в комнату и тут же вернулся. Он оттолкнул меня, взялся за дверную ручку, прикрыл дверь, затем обратился к остальным. – Вам лучше уйти. Не стоит смотреть на это, – медленно проговорил он со своим твердым русским акцентом и остался стоять перед дверью.

– О Боже! – пролепетала фрау Залевски и отошла назад. Эрна Бениг тоже отступила на несколько шагов. Только Фрида пыталась протиснуться вперед и ухватиться за дверную ручку. Орлов отстранил ее.

– Будет действительно лучше… – снова сказал он.

– Сударь! – зарычал внезапно казначей, распрямляя грудь. – Как вы смеете! Будучи иностранцем!..

Орлов спокойно посмотрел на него.

– Иностранец… – сказал он. – Иностранец… здесь это безразлично. Не в этом дело…

– Мертвый, да? – не унималась Фрида.

– Фрау Залевски, – сказал я, – и я думаю, что остаться здесь надо только вам и, может быть, Орлову и мне.

– Немедленно позвоните врачу, – сказал Орлов.

Джорджи уже снял трубку. Все это длилось несколько секунд.

– Я остаюсь, – заявил казначей, побагровев. – Как немецкий мужчина, я имею право…

Орлов пожал плечами и отворил дверь. Затем он включил свет. Женщины с криком отпрянули назад. В окне висел Хассе с иссиня-черным лицом и вывалившимся языком.

– Отрезать шнур! – крикнул я.

– Нет смысла, – сказал Орлов медленно, жестко и печально. – Мне это знакомо… такое лицо… он уже несколько часов мертв…

– Попробуем все-таки…

– Лучше не надо… Пусть сначала придет полиция.

В ту же секунду раздался звонок. Явился врач, живший по соседству. Он едва взглянул на тощее надломленное тело.

– Тут уже ничего не сделаешь, – сказал он, – но все-таки попробуем искусственное дыхание. Немедленно позвоните в полицию и дайте мне нож.