Возвращение Робин Гуда

– Мне всё нравится, – сказал Миша. – Ты… дальше давай, да? Артикли… чё там. Или, если ты не хочешь учить меня, я сам прочитаю. Уже двадцать минут прошло.

– В институте ты будешь сидеть на «парах» полтора часа.

– Я туда пойду? В институт?

– Ouai, – сказал Матвей, закрывая фонетическую таблицу. – La leçon est finie. К следующему разу подготовь, пожалуйста, сочинение. Полстраницы на компьютере, четырнадцатым кеглем. Зачем мне нужен французский. На русском языке.

Миша откинулся на стуле.

– Можно, я сейчас? Устно.

– Давай.

– Зачем мне нужен французский… – Миша устремил глаза в потолок.

– Экспериментируй. Например, ты хочешь устроиться работать в Интерпол.

Миша, проснувшись, уставился на Матвея.

– Не хочу.

– Поступить в Иностранный легион. Эмигрировать в Канаду.

– Я вообще не хочу эмигрировать. Лесбия… – Миша осекся. – Не знаю, – сказал он скучным голосом. – Чего ты докопался до меня.

– Ибо они уте…

– Чё?..

– Когда ты изучил второй – кроме собственного – язык, ты получил понимание того, как можно по-другому думать. Прибавляя к этому еще один – ты начинаешь догадываться, что такое думать вообще. С двумя дополнительными языками мозги у тебя расширяются не в два – а примерно в четыре раза. Дальше берешь третий, четвертый, по нарастающей, славянских обязательно еще два, минимум. Это как стены падают – причем ты даже не догадывался, что они были. Это история, география, всё вместе, на ощупь, прямо у тебя во рту. Ты получаешь мир. Во всяком случае, немаленькую его часть.

– Это как ты? – спросил Миша, приподняв брови.

– Ты что-то хочешь сказать?

Миша сполз на стуле – протянул ноги – и потянулся. – Я не хочу. Это ты все говоришь и говоришь. Моему папаше… хватило английского… чтобы купить тебя с твоей географией во рту. И даже не заметить, что у него… больше стало. – Рывком он сел. – Ты, может, думаешь, я так хочу? Не думай. Мне на это наплевать. И вообще наплевать. Вот мой язык. Я вообще не хочу разговаривать с вами. Я бы хотел молчать.

Матвей встал. Вышел в кухню.

В кухне, на кухонном столе, между разбросанными фломастерами и ноутбуком – руки на стол, головы на руки – спали Петя и Катя.

Он вернулся к Мише.

– Где Саша?

– Ты спрашивал.

– Иди сюда. – Миша прошел вслед за ним в кухню.

– Они может съели что-то?

– Просто не выспались. – Миша подошел к Пете, встряхнул его за шиворот. – Подъем!

– Не надо. Иди постели им матрасы.

– Я тоже лягу. – Миша, зевая, ушел в комнату.

Десять часов.

Когда дети, разбуженные, переместились на матрасы, Матвей ушел в коридор, таща за собой телефон на проводе.

– Ты Лесбии хочешь звонить? – Миша вышел к нему.

– А что?

– Не надо.

– Почему?

– Не надо ей сейчас звонить.

Дождь покрыл двор, Матвей кипятил чайник, стоя у окна и разглядывая березу в едва наметившейся серо-зеленой дымке. Просыпаемся каждый день. А весну видим всего какой-то сороковой с небольшим раз. Не упустить пытаться постигнуть это удивительное явление. Вот зеленый цвет, которого почти нет – и через неделю не будет, будет листва, будут грозы, будет засуха, пожары, заморозки, метели, метели – но такого не будет никогда до следующего марта. Не помнил он – или в детстве действительно не просекал момента, за тасканием ног и тяжелого пальто в мгновение наступало яркое голое лето. Это даже снилось. Он мог увидеть во сне сегодня уже наступившую зиму – и сразу же полную смену: всё умещалось в одну ночь. А завтра стоять впивать чуть более явленную зелень.

Чайник за левым плечом начинал шипеть. Опустив взгляд, он увидел красавицу, которая внизу, спиной к нему, пыталась пробраться в промежуток между прутьями сирени и трансформаторной будкой. Еще прежде чем он успел заинтересоваться, что ей понадобилось в кустах, красавица, быстро оглянувшись, ловко спустила штаны и присела голой белой задницей. Белое пятно показалось ослепительно громадным. Оторваться – невозможно, как отпустить оголенный электрический провод.

Затем она выпрыгнула из кустов, а Матвей отшатнулся от окна, восхищенный. Чайник трубил в трубу. Он стал заваривать чай, смеясь. Белое пятно не отпускало, вспышкой стояло в глазах. С чаем он пошел к компьютеру.

Матвей сидел в холле. Школьники высыпали к гардеробу. Петя был среди них. Натянув курточку, метнулся к выходу, в компании еще троих.

Матвей догнал перед дверью, ухватил за болтающийся сзади шарф. Петя оглянулся, возбужденный, готовый драться.

– Привет. Ты сейчас к Лесбии, или куда?

Школьники обтекали Матвея, задирая на него головы.

– Пусти!

Матвей отпустил. Петя выскользнул за дверь.

Матвей вышел следом. – Эй!

Петя был уже далеко. Оглянувшись, он выставил кукиш на вытянутой руке.

– Да подожди! – заорал Матвей. – Я ушел, квартира закрыта! Если ты туда, возьми ключ.

Петя остановился. Затем двинулся обратно, разболтанной клоунской походкой.

Достигнув Матвея, он выхватил из его руки ключ. Матвей снова словил его за шарф.

– А-а-а! – Петя стал выкручиваться, с опасностью самоудушения.

Матвей против воли засмеялся. Увидев это, Петя бешено захохотал.