Возвращение‌ ‌«Пионера»

— Получается примерно так: в самолете тебя привязывают к очень прочной резиновой веревке и на лету выбрасывают наружу. Где ты летишь, куда, как, на какой высоте, ты не знаешь. Просто падаешь, а через несколько секунд веревка натягивается и забрасывает тебя обратно в салон. И ты по-прежнему не знаешь, где ты летишь, куда, как — и так далее. Если просто орал, а не умудрился запомнить или даже сфотографировать то, что было вокруг и внизу. Если успел — в следующий раз ты немного представляешь, как это бывает, куда лучше смотреть и как удобнее фотографировать. На десятый раз у тебя накапливаются знания, позволяющие в целом описать то, что вокруг самолета. На сотый раз ты представляешь себе картину целиком. Ну и так далее.

— И мы готовимся… — медленно сказал Антон. — Мы прыгнем вот так в первый раз?

Обухов кивнул и некоторое время грустно наблюдал, как мы беззвучно орем и трясем кулаками от счастья. Даже Олег не выдержал, присоединился. Но он же первым и утих — чтобы спросить:

— А почему мы?

— Вы лучшие, — меланхолично заметил Обухов.

Все опять засияли, но я-то про себя точно знал, что не лучший. И спросил:

— Мы-то да, а вообще почему до шестнадцати? Тем более до четырнадцати — нам двенадцать-тринадцать ведь.

— Мне тринадцать через месяц, — уязвленно сказал Антон.

— Потому что у полета на корабле с двигателем на монополях есть несколько особенностей, — размеренно начал Обухов, и мы притихли. — После вступления в резонанс со струной полет становится практически неконтролируемым, подчиняясь при этом правилам и законам, о которых мы ничего не знаем. Мы убедились, что выход из резонанса возвращает корабль примерно в точку входа, но не имеем представления о том, стоял ли он в этой точке, переместился ли на другой конец Галактики или совместил оба этих агрегатных состояния, размазавшись, например, по всей струне — и, соответственно, размазав всю Галактику для наблюдателя, как, знаете, размазывается мир, когда вы летите на цепочной карусели. Второе — полет для членов экипажа длится пару минут, а на Земле проходят месяцы.

— Как в фантастической книжке! — восторженно прошептал Антон. — «Возвращение со звезд»! В будущее вернемся!

— Месяцы — это не будущее, — кисло сказала Инна.

— Все равно прикольно, — начал Антон и замолчал, глядя на Обухова.

Тот завершил:

— Третье. Выдержать работу монопольного двигателя могут только здоровые физически крепкие люди не позднее пубертат… младше шестнадцати-пятнадцати, а лучше четырнадцати лет.

Мы переглянулись. Инна смотрела на Обухова. Он добавил:

— Да, девочки желательно до двенадцати-тринадцати, еще же время на подготовку уходит, но вообще плюс-минус пара лет позволительна. В любом случае каждый из вас воздействие монополей переносит успешно, это сразу проверили.

Мы опять переглянулись. Обухов пояснил:

— Помните, когда приехали, после линейки ждали, пока воспитатели всех проводят, в восточном зале, там еще пол металлический? По полу шла наводка от монопольного потока. Мы готовы были, конечно, сразу отключить, следили через камеры и телеметрию. В моменте никто ничего не почувствовал. Осмотр выявил признаки недомоганий у двух девочек и трех мальчиков, они пошли в отсев — ну и пара ребят была не в зале, их потом отдельно должны были испытать. Что, Антон?

— Ничего, — поспешно сказал Антон. — А взрослый если — с ним что будет?

Обухов поморщился. Я напомнил звонкому балбесу Антуану:

— Главного видел, блин?

Антон охнул. Инна тихо спросила:

— А физически — это как происходит? Какая разница, взрослый, невзрослый?

— Биохимическая разница, — сухо сказал Обухов. — Начинается ураганное выделение гормонов, которые привычны для взрослых, а у детей особо не выделяются. Причем неравномерное: у одних органов резко ускоряются биочасы, за секунду проходит год, через минуту орган считает, что ему пора умирать, а у других темп медленнее. Ну и вот.

— И он не мог знать, что так бывает, — сказала Инна.

Обухов тоскливо посмотрел в окно и сказал:

— Если бы. Но ему же все на себе сперва…

Дверь в несколько стуков начала отъезжать в сторону: протискивалась коляска с Главным. Мы уже знали, что попытки помочь он отвергал и ненавидел.

Обухов, старательно заулыбавшись, сказал:

— Алексей Афанасьевич, ну наконец-то. А я уже устал молодежь баснями кормить.

Он посмотрел на нас так, что мы все поняли и кивнули — никогда ни словом, — и сказал:

— Пошли осваивать «Пионер», товарищи космонавты.

Струнный квартет

Программа полета была до обидного простой: самолеторакета доставляет нас за атмосферу, а последний блок направляет к расчетной точке появления космической струны. ЦУП дистанционно выводит нас на эту точку и включает монопольный двигатель на несколько секунд, пять или десять. На это время мы вступаем в резонанс со струной. При малейшем отклонении двигателя, любых других систем корабля или нашего самочувствия от стандартных показателей монопольный привод выключается автоматически. Нас отбрасывает от струны — и при этом мы почти теряемся на несколько часов.