Возвращение Орла. Том 1

Орликов же, как это бывает с только что щедро опохмелёнными во время длительного запоя, находился в кратковременной эйфории, казался самому себе трезвым, умным и имеющим право, он как бы попрозрачнел, и все его главные качества – ядовитый ум, красноречие, интуиция, готовность если не к подвигу, то к полёту – игриво и быстро истекали из него, как водка из дырявого пластикового стаканчика. Рвано сияя, Орёл двинулся навстречу руководству. Ветерок относил от него трёхнедельную вонь в сторону, но запах было видно глазами.

Папа Зотов готов был одновременно его убить и расцеловать. Убить за то, что вынужден три недели уже изобретать административные отмазки очередной орловской «болезни», так некстати совпавшей с трёхлетним юбилеем трезвой кампании, когда его нужно было «являть»; а расцеловать за то, что пьяный и вонючий, Орёл держался-таки на крыле, переводя таким образом их версию-легенду относительно его поездки в колхоз, хоть теперь и не старшим, в разряд правды.

Не признаваясь себе, как бы от самого себя втайне, Зотов подумывал, что очень правильно они Орла на стакане держат – пьяный Орёл это такая ручная птица… ну, воняет, конечно, дерьмо за ней отгребать, и ведь не понимает, курица, что это не он пьёт, а его пьют… а если даже и понимает! Правильно, правильно… Втайне же потому, что явное рассуждение на эту тему сразу приводило к пониманию: он сам, ядерный «папа» Зотов, такая же пьяная курица, только для других птицеводов…

Словом, ничто не ново: Зотов вёл себя, как, скажем, настоятель средневекового московского монастыря, который до обеда организовывал работу монастырской винокурни, а после обеда предавал анафеме пьяниц… ну, разве что в обратном порядке: на утренних оперативках, то есть до обеда, предавал ядерщиков анафеме, а после обеда выдавал на ядерные энергетические установки спирт, согласно «Нормативам расхода этилового спирта по ГОСТ 17299-78 марки А на производственно-технологические нужды». Нормативов было аж двадцать страниц, но Зотов обходился первыми двумя, где после краткого введения шла переподчёркнутая «Таблица 1» с нормами для атомных электростанций. После талмуда о радиационной безопасности это был второй документ, регламентирующий жизнедеятельность его отдела. А может быть и первый…

Парторг Гарков так же, как Зотов, готов был Орла расцеловать и убить. Расцеловать за то же, что и Зотов, а убить за то, что, пьяная морда, не может, коммунист, поехать старшим, ведь с беспартийного Тимофеича какой спрос, если что? А если без «если что», то кому плюсы за руководящую роль? Но самое противное – он, Гарков, успел вчера доложить кому следует про старшего заезда Орликова, да ещё с подробной ориентировкой. Первый раз, кстати, у конторских такая щепетильность и внимание к каким-то колхозникам, словно их не капусту сажать отправляют, а границу охранять. А с утра уже пришлось передокладывать и, конечно, нарвался на комплименты, не за то, что старшего заменили, а за то, что пытался по партийной привычке врать, что, мол, Орликов приболел, а тут номер не прошёл: обматерили, как шпанёнка, и заставили ещё диктовать всё про нового лидера, Тимофеича, и про неформального, Скурихина, с которым у Гаркова куда как шершаво – тот-то зачем им сдался? От этого непонимания и было тревожно.

Весь физико-партийный НИИПовский бомонд побаивался Гаркова, а Гарков во всём институте побаивался только этих двоих, так некстати (или наоборот – кстати?!) собравшихся вместе. Тимофеича побаивался даже директор, а как руководству можно не побаиваться умного человека, которому демонстративно ничего не нужно, и при этом (не скрыть, от них, обглоданных до косточек ковёрной молью, под которым они всю жизнь борются) – наблюдает? Тимофеича даже проверяли по «своим» каналам, ничего, конечно, не узнали, и это только добавило мистического страха перед такой наглой инкогнитостью. Скурихин же… тоже странный типчик, комиссар, мать его, распределился к ним из МЭИ, перебаламутил походя всю комсомолию, пять лет пытался вступить в партию – вот уж стоило Гаркову трудов не пустить Балду в их омут, а это только раньше было просто: инженер – притормози, партия рабочих, пролетариев, последнее же время, когда не только рабочих в партию не затащишь (им-то она зачем? С третьего разряда на четвёртый – это не карьера!), но и интеллигентов, прости господи, не допросишься, тормозить его приходилось с выдумкой. Он даже поддержал неслыханное предложение сделать молодого беспартийного баламута референтом от НИИПа в министерстве, только бы отвадить, а когда тот – трижды неслыханное дело! – отказался от сверхвыгодного для карьеры референтства, Гарков задумался. Теперь вот и контора им интересуется, странно только, что в связи с колхозом… Даже что-то вроде ревности засвербило в груди, чуть было не позавидовал: им вот, Гарковым, контора не интересуется. Уф-ф… Дурит контора, не знает за что хвататься, хватается за воздух.

Или?..

«Сволочь Орликов… ещё улыбается идёт!»